(утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 20 ноября 2013 г.)
(Извлечение)
ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Извлечения из постановлений
1. В постановлении по делу «Лашин против России» от 22 января 2013 г. Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд, Суд) установил нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) в связи с сохранением у заявителя статуса недееспособного лица и отсутствием у него возможности добиться пересмотра его статуса, пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителя в психиатрическом стационаре, пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с отсутствием у заявителя возможности добиться пересмотра вопроса о правомерности его содержания в психиатрическом стационаре.
Обстоятельства дела: 16 июня 2000 г. районный суд признал заявителя недееспособным по причине наличия у него психического заболевания.
Отец заявителя, назначенный его опекуном, и дочь заявителя неоднократно обращались в суд с заявлениями о проведении новой психиатрической экспертизы состояния здоровья заявителя и о восстановлении его дееспособности. При этом просили провести экспертизу в ином учреждении, нежели в том, врачи которого сделали заключение о наличии у Лашина психического заболевания. Районные суды повторно признали заявителя недееспособным, основывая решения (от 19 марта 2001 г. и 26 февраля 2002 г.) на заключении ранее проведённой психиатрической экспертизы.
Решением областного Совета по делам опеки и попечительства от 6 декабря 2002 г. отец заявителя был лишён статуса опекуна.
9 декабря 2002 г. заявитель принудительно госпитализирован в областную психиатрическую больницу. 11 декабря 2002 г. районный суд принял решение о дальнейшем содержании заявителя в психиатрическом стационаре «…на срок, необходимый для рассмотрения его дела».
«20 декабря 2002 г. Совет по делам опеки и попечительства назначил опекуном заявителя администрацию областной психиатрической больницы и санкционировал продление срока госпитализации заявителя в стационаре.
24 декабря 2002 г. районный суд прекратил производство по делу без проведения слушания, поскольку больница, будучи единственным законным опекуном заявителя, отозвала своё ходатайство о его госпитализации. В связи с этим госпитализация заявителя считалась «добровольной», и поэтому для неё не требовалось санкции суда.».
Отец Лашина и его невеста неоднократно пытались обжаловать постановление суда о прекращении производства по делу, в чём им было отказано на основании отсутствия такого права.
10 октября 2003 г. Совет по делам опеки и попечительства назначил опекуном заявителя его дочь.
10 декабря 2003 г. Лашин выписан из больницы.
Позиция Европейского Суда в отношении нарушения статьи 8 Конвенции:
Районный суд принял решение об отказе в восстановлении дееспособности заявителя в его отсутствие, указав, что «…личное присутствие заявителя «повредило бы его здоровью…», однако «…нет никаких доказательств того, что суд когда-либо истребовал заключение врача по этому конкретному вопросу». В связи с этим Европейский Суд отметил, что «Из правила личного присутствия могут быть сделаны исключения… однако отход от этого правила возможен только в случае тщательного рассмотрения данного вопроса внутригосударственным судом».
Суд также отметил, что по истечении времени состояние здоровья заявителя могло измениться, в связи с чем он имел право «…на полный пересмотр его статуса, который, в принципе, должен был бы включать в себя нечто вроде экспертизы состояния его здоровья». Заявитель просил назначить новую экспертизу его психического состояния в ином учреждении, чем в областной психиатрической больнице, на действия которой он подавал многочисленные жалобы, и на основании заключения которой суд признал его недееспособным. «Суд считает, что при таких обстоятельствах районный суд был обязан принять меры о назначении новой экспертизы заявителя независимым психиатрическим учреждением — не обязательно частным, но при этом не имеющим прямого отношения к областной психиатрической больнице». Однако в этом заявителю было отказано.
Кроме того, Суд обратил внимание, что «…Гражданский кодекс РФ не предусматривал никаких промежуточных форм ограничения дееспособности душевнобольных; такие меры предусматривались только в отношении лиц, страдающих наркотической зависимостью и алкоголизмом. Таким образом, у внутригосударственного суда в настоящем деле… не было иного выбора, кроме как признать полную недееспособность заявителя и продлять срок применения этой меры — самой строгой меры, означавшей полную потерю автономии практически во всех сферах жизни. Эта мера, по мнению Суда… была несоразмерна преследуемой законной цели».
Европейский Суд признал в данном деле нарушение статьи 8 Конвенции и в связи с отсутствием в российском законодательстве норм, позволяющих недееспособным лицам оспаривать свой статус недееспособного лица независимо от назначенного опекуна. («…заявитель мог оспаривать свой статус только через опекуна, который (больница — О.Б.) выступал против любых попыток отменить эту меру»).
в отношении нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции:
Суд признал нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием Лашина в психиатрическом стационаре в отсутствие судебного решения, а также в связи с тем, что с 20 декабря 2002 г. срок госпитализации заявителя продлевался без решения суда, поскольку считался добровольным (на основании волеизъявления опекуна — больницы).
в отношении нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции:
Суд пришёл к выводу, что «…отсутствие у пациента психиатрической больницы возможности добиться выписки из больницы каким-либо иным образом, кроме как через своего опекуна, при отсутствии периодического судебного пересмотра вопроса о правомерности его госпитализации («добровольной»- О.Б.) представляет собой нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции«.
2. В постановлении по делу «Суслов против России» от 29 мая 2012 г. Европейский Суд признал нарушение пунктов 1 и 3 части 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителя под стражей после истечения предельного срока, установленного законом для применения данной меры пресечения, с целью ознакомления с материалами уголовного дела, а также с непроявлением властями «особого усердия» при проведении судебного разбирательства по делу заявителя.
Позиция Европейского Суда:
в отношении нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 28 июня 2006 г. по 24 апреля 2008 г. Суд отметил, что предельный срок содержания заявителя под стражей (18 месяцев) на время предварительного следствия истёк 28 июня 2006 г.
23 июня 2006 г. областной суд продлил срок содержания под стражей «до полного ознакомления заявителя и его защитника с материалами дела, но в срок не позднее 24 сентября 2006 г.» Впоследствии с той же целью и на основании того же правового положения указанный срок неоднократно продлевался в итоге до 24 апреля 2008 г.
Европейский Суд пришёл к выводу об отсутствии нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении продления срока содержания заявителя под стражей в период с 28 июня по 24 сентября 2006 г., «…поскольку содержание заявителя под стражей в указанный период имело правовую основу в части 7 статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса, согласно которой суд может продлить срок содержания под стражей на период свыше 18 месяцев, если обвиняемому необходимо ознакомиться с материалами дела. Однако, что касается последующего периода с 24 сентября 2006 года по 24 апреля 2008 года, то в отсутствие чётко установленного положения статьи 109 касательно повторно выносимых решений о продлении срока содержания под стражей для этих целей Суд считает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции«.
В отношении нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции Суд отметил следующее.
Общая продолжительность содержания заявителя под стражей (с момента заключения под стражу до суда и заканчивая днем вынесения приговора) составила 6 лет и 3 месяца. Основания, послужившие поводом для содержания заявителя под стражей, признаны Европейским Судом достаточными.
Вместе с тем, Суд отметил, что заявитель и другие обвиняемые изучали материалы дела почти два года. «При продлении срока содержания под стражей на время изучения дела национальному суду необходимо определять, является ли каждое последующее продление срока с этой целью обоснованным. Однако в настоящем деле национальный суд ни разу не проводил подробной оценки до октября 2007 года, когда следователь возбудил перед судом ходатайство об ограничении отведённого для заявителя времени для завершения изучения им материалов дела.
Впоследствии в течение почти трёх лет, с апреля 2008 года по март 2011 года, дело рассматривалось судом первой инстанции…
В настоящем деле Власти не привели никаких доказательств того, что суд первой инстанции действовал оперативно и надлежащим образом».
3. В постановлении по делу «Веселов и другие против России» от 2 октября 2012 г. Европейский Суд признал нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с необеспечением справедливости судебных разбирательств по уголовным делам заявителей, выразившимся в том, что в основу обвинительных приговоров положены доказательства, полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий — проверочных закупок наркотических средств, проведённых ненадлежащим образом и исключительно на основании непроверенных сведений, полученных от информаторов правоохранительных органов (так называемых «тайных агентов»), без надлежащей проверки доводов заявителей об имевшей место провокации.
Обстоятельства дела: заявители признаны судом виновными в покушении на незаконный сбыт наркотических средств. В основу обвинительных приговоров были положены доказательства, полученные в результате проведённых оперативно-розыскных мероприятий — проверочных закупок наркотических средств.
Позиция Европейского Суда: «…Суд признаёт использование тайных агентов допустимым следственным приёмом для борьбы с тяжкими преступлениями…. использование такого источника судом в качестве обоснования обвинительного приговора… допустимо только при наличии адекватных и достаточных гарантий от злоупотреблений, в частности чёткой и предсказуемой процедуры выдачи разрешений, проведения и контроля за соответствующими следственными мероприятиями…
В делах, где основное доказательство получено в рамках секретных операций, таких, как проверочная закупка наркотиков, Власти должны быть способны доказать, что у них были веские причины для их проведения. В частности, они должны иметь конкретные и объективные доказательства того, что были предприняты начальные шаги с целью совершения деяний, составляющих преступление, в совершении которого заявитель впоследствии обвиняется.
…крайне важно в каждом конкретном случае установить, осуществлялось ли преступное деяние в момент, когда источник начал сотрудничество с полицией.
…любая секретная операция,.. расследование должны проводиться, в основном пассивным образом. Это исключает, в частности, любое действие, которое может быть истолковано как давление, оказываемое на заявителя в целях совершения преступления, например проявление инициативы в установлении контакта с ним, повторение предложения, несмотря на первоначально полученный отказ, настойчивое напоминание, повышение средней цены или апеллирование к чувству сострадания заявителя посредством упоминания об абстинентном синдроме.
…проверочная закупка, проводимая секретным агентом или информатором, должна иметь особо убедительное обоснование, обеспечивающее наличие строгих процедур получения разрешения на её проведение и документирование способом, позволяющим впоследствии провести независимую оценку действий участников.».
В делах против России Европейский Суд устанавливал, что «ни Закон об оперативно-розыскной деятельности, ни другие инструменты не предусматривают достаточных гарантий в отношении проведения проверочных закупок, и указывал на необходимость осуществления их судебного или иного независимого санкционирования и надзора».
Кроме того, было заявлено, что «Суды обязаны рассматривать любое спорное заявление о провокации способом, совместимым с правом на справедливое судебное разбирательство».
Применительно к делам заявителей Европейский Суд пришел к выводу, что необходимость проведения соответствующих оперативно-розыскных мероприятий не была надлежащим образом мотивирована и отсутствовали достаточные основания для их применения.
Проверочная закупка в рамках дел заявителей назначена «простым административным решением органа, который позже проводил операцию… и операция не была подвергнута судебному контролю или какому-либо иному независимому надзору». Проведение и результаты оперативно-розыскных мероприятий не были зафиксированы надлежащим образом (видео-, аудиозапись). Суд также принял во внимание, что Х., выступающий в роли покупателя наркотических средств у Веселова при проведении проверочной закупки, и Y., выступающий в роли покупателя наркотических средств у Золотухина, ранее были информаторами милиции.
Кроме того, национальные суды отказались рассмотреть по существу заявление Веселова о провокации, заявление Золотухина и Дружинина (двух других заявителей) также «не получило должного внимания со стороны национальных судов».
С учётом изложенного Европейский Суд пришёл к выводу, что «…уголовные разбирательства в отношении трёх заявителей были несовместимы с понятием справедливого судебного разбирательства. Соответственно, имело место нарушение статьи 6 Конвенции«.
4. В постановлении по делу «Сопин против России» от 18 декабря 2012 г. Европейский Суд отклонил доводы заявителя о чрезмерно длительном содержании его под стражей в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, придя к выводу, что применение данной меры пресечения с учетом обстоятельств дела было обоснованным.
Обстоятельства дела: 11 мая 2010 г. заявитель задержан по подозрению в совершении мошенничества при отягчающих обстоятельствах.
13 мая 2010 г. районный суд вынес постановление об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу. Срок содержания под стражей неоднократно продлевался судом.
14 сентября 2011 г. на основании постановления следователя заявитель освобождён из-под стражи под подписку о невыезде в связи с истечением максимального срока содержания под стражей и ухудшением его здоровья.
Позиция Европейского Суда:
Внутригосударственные суды «…выдвинули три основные причины, по которым заявителю было отказано в освобождении, а именно: существовало достаточное подозрение, что заявитель совершил преступление, в котором он обвинялся; тяжесть рассматриваемого преступления, а также намерение заявителя скрыться от правосудия и воспрепятствовать установлению справедливости в случае освобождения, учитывая наказание, которое ему грозило в том случае, если он будет признан виновным, личностные качества и поведение при совершении преступления.».
Европейский Суд признал, что «…обоснованное подозрение, что заявитель совершил преступление, в котором он обвинялся, на основании неоспоримых доказательств существовало в течение всего периода содержания под стражей. Он также согласен с тем, что предполагаемое преступление было тяжким».
В отношении опасений, что заявитель мог скрыться от правосудия, Суд отметил, что внутригосударственные суды учитывали наличие у заявителя заграничного паспорта и родственников, постоянно проживающих за пределами Российской Федерации, его частые выезды за границу, а также существенные финансовые ресурсы. «…совокупность указанных фактов вместе с соответствующими основаниями могла предоставить национальным судам понимание модели поведения заявителя и существование риска того, что он мог скрыться от следствия».
Относительно риска оказания давления на свидетелей Суд отметил следующее. «…власти ссылались на заявления свидетелей, которые жаловались следственным органам на угрозы в их адрес. Власти также принимали во внимание значительные финансовые ресурсы заявителя и его связи с преступным миром и «коррумпированными» государственными служащими в различных правоохранительных органах, которые давали ему возможность оказывать воздействие на свидетелей и уничтожить доказательства в случае нахождения на свободе.»
С учётом данных обстоятельств Суд пришёл к выводу, что «…риск вступления в сговор был столь высок, что им нельзя было пренебрегать ввиду состояния здоровья заявителя в той степени, чтобы содержание его под стражей не могло быть оправдано».
Суд также отметил, что «производство по делу отличалось существенной сложностью, принимая во внимание длительный доказательственный процесс, а также проведение специальных мер, которые необходимы в делах, касающихся организованной преступности».
Кроме того, суды рассматривали возможность применения к заявителю «…альтернативных мер, но сочли их несоответствующими».
Европейский Суд пришёл к выводу, что приведённые судами конкретные обстоятельства являлись достаточными основаниями для избрания заявителю и продления действия меры пресечения в виде заключения под стражу и что не было допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
Неофициальный перевод текстов постановлений получен из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека и в цитатах не изменён.
Отдел специального контроля
Управление систематизации законодательства и анализа судебной практики Верховного Суда Российской Федерации
См. также:
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2013 г.
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за III квартал 2013 г.
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2013 г.
