ПРИМЕРЫ РЕЗУЛЬТАТОВ ОЦЕНКИ ПЕРСПЕКТИВ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПРИМЕР (44) ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ОЦЕНКИ ПЕРСПЕКТИВ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Результаты оценки: от заказчика не получено никакого ответа в принципе. См. также общую статистику оценок перспектив обращения с жалобой в ЕСПЧ.
Здравствуйте!
Я ознакомился с представленными Вами документами.
В данном случае потенциально можно вести речь о нарушениях двух прав Вашей организации, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней. Это право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции, и право собственности, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Никаких признаков нарушений других прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, жалобы на которые рассматривает Европейский Суд по правам человека, из представленных документов не усматривается.
Отдельно обращу внимание, что хотя в принципе можно было бы попробовать обосновать нарушение права на эффективные средства правовой защиты от предполагаемых нарушений права собственности, которое гарантировано статьей 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, это может негативно сказаться на жалобе на нарушения указанных выше прав. Это вызвано следующими обстоятельствами. Согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции обращение с жалобой в Европейский Суд по правам человека возможно в течение 6 месяцев со дня принятия окончательного решения по делу. Таковым при наличии внутригосударственных средств правовой защиты от соответствующего нарушения является решение, принятое последним органом, обращение в который считается внутригосударственным средством правой защиты от этого нарушения. При отсутствии средств правовой защиты от нарушения шестимесячный срок начинает течь в момент нарушения, а при соответствующих обстоятельствах в момент, когда жертва нарушения узнала о нем. Исключения составляют длящиеся нарушения, применительно к которым шестимесячный срок не начинает течь до тех пор, пока нарушение не окончится. Если доказывать, что от нарушений права собственности на национальном уровне нет средств правовой защиты, т.е. имеет место нарушение статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, это фактически будет означать, что срок на обращение в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение собственно статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, начавший течь, как следует из заявления о пересмотре вступившего в законную силу судебного акта, 09 августа 2011 года, пропущен, если только это нарушение не носит длящийся характер. Это нарушение может носить длящийся характер, если оно вызвано национальными законами как таковыми, а не судебными актами применения этих законов (нарушения, вызванные собственно судебными актами, носят характер, условно говоря, одномоментных). Однако если пытаться обосновать, что нарушение вызвано законами, фактически не позволяющими пересмотреть судебные акты, если материалы дела уничтожены (и не могут быть восстановлены), то это будет бить по обоснованию нарушения статьи 6 Конвенции, заключающегося в нарушении судами национальных законов и непредсказуемости применения ими норм национального права (читайте об этом ниже), т.к. акцент претензии смещается с конкретных судов, рассмотревших дела, на законодателя и суды, формирующие практику применения законодательства. Поэтому я не усматриваю перспектив жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Во всяком случае, в рамках данной предварительной оценки.
Оговорюсь, что говорить о нарушении статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 6 Конвенции, невозможно в силу того, что применительно к обстоятельствам данного дела нормы статьи 6 Конвенции считаются Европейским Судом по правам человека специальными (lex specialis) по отношению к общим нормам статьи 13 Конвенции, а потому применяется только статья 6 Конвенции.
Что касается права на справедливое судебное разбирательство, то в данном случае речь идет о нарушении права на доступ к суду с целью разрешения спора о гражданских, частных, цивильных правах и обязанностях Вашей организации, которое является одним из его составляющих.
То обстоятельство, что судебное разбирательство по Вашему заявлению фактически имеет место, причем потенциально это заявление может быть рассмотрено в четырех инстанциях арбитражных судов, не имеет решающего значения, т.к. речь идет о доступе к суду с целью разрешения по существу названного выше спора о гражданских правах и обязанностях. В данном случае ситуация вполне сравнима, например, со случаями отказа национальных судов от рассмотрения спора по существу по причине вывода о пропуске заявителем срока давности обращения в суд с целью инициирования соответствующего спора, что признается Европейским Судом по правам человека вмешательством в право на доступ к суду (такое вмешательство при ряде условий представляет собой нарушение названного права). Другими словами, то разбирательство, которое имеет место, это не то разбирательство по существу спора, которого Вы пытаетесь добиться (которого Вы лишены).
Безусловно, здесь следует, во-первых, обосновывать, что речь в принципе идет о доступе к суду с целью разрешения спора именно о гражданских правах и обязанностях Вашей организации. Это вызвано тем, что гарантии статьи 6 Конвенции охватывают далеко не любые судебные разбирательства, но только разбирательства по предъявленному лицу уголовному обвинению (что явно не имеет отношения к Вашему случаю) и разбирательства, в рамках которых разрешается судьба спора о гражданских (т.е. частных, цивильных) правах и обязанностях лица.
В течение долгого времени Европейский Суд по правам человека (а до этого – Комиссия по правам человека) не считали, что, принимая решения об обеспечительных мерах, например, касающихся имущества лица, суд разрешает спор о гражданских правах и обязанностях этого лица. Другими словами, он считал, что лишь основное разбирательство, т.е. разбирательство по существу основного спора при наличии соответствующих признаков охватывается гарантиями справедливого судебного разбирательства, но не «разбирательство в разбирательстве», которое касается разного рода обеспечительных (предварительных, временных) мер. Однако и тогда из этого правила были исключения. В частности, мне известно дело, вполне сравнимое с Вашим, в решении по которому Европейский Суд по правам человека пришел к выводу о наличии исключения. Но сейчас это уже не имеет значения, т.к. в 2009 году Большая Палата Европейского Суда по правам человека пересмотрела сложившуюся практику по данному вопросу и изменила ее. Теперь разбирательство (фактически – этап основного разбирательства), в рамках которого рассматривается вопрос об обеспечительных мерах, считается охватывающимся гарантиями статьи 6 Конвенции при условии, что как основной спор, так и отдельный спор, касающийся обеспечительных мер, представляет собой спор о гражданских правах и обязанностях в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции и решение, касающееся обеспечительных мер, является определяющим судьбу тех гражданских прав и обязанностей, которых оно касается. Таким образом, на сегодняшний день необходимо обосновывать именно это. Представляется, что в Вашем случае это можно обосновать. Конечно, речь идет далеко не обо всех решениях 2005 года, но одно из определений суда – о запрете С.Ф. и другим лицам представлять интересы и действовать от имени Вашей организации, в частности, заключать сделки – определенно касается цивильных прав и является определяющим с точки зрения судьбы спора о них. Да, ряд других решений также формально могут быть признаны определяющими судьбу цивильных прав, в частности, касающиеся здания гостиницы. Но соответствующие определения суда не только действовали сравнительно недолго, но и, главное, практически не имели никаких последствий ни в то время, когда определения действовали, ни далее (о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что С.Ф. и другие даже не знали об этих определениях и не «почувствовали» их применения; во всяком случае, об обратном в представленных Вами документах ничто не свидетельствует). С определением, касающимся права выступать от имени организации, ситуация несколько иная. Фактически оно до сих пор по меньшей мере теоретически позволяет признать незаконными (не соответствующими вступившему силу и не отменному (речь не об отмене мер, а именно об отмене решения) определению суда) юридические действия С.Ф. и других лиц, совершенные ими от имени организации в период с 08 февраля по 13 апреля 2005 года. Жаль, что соответствующая аргументация отсутствует в заявлении о пересмотре вступившего в силу судебного акта и апелляционной жалобе (о том, чего еще, к сожалению, не хватает в них, написано ниже).
Конечно, Вас может несколько смущать то обстоятельство, что речь идет о праве на доступ к суду, которое обычно ассоциируется с тем, кто инициирует соответствующее судебное разбирательство. Однако это обстоятельство не имеет решающего значения. Хотя Европейский Суд по правам человека не рассматривал подобные ситуации, мне удалось обнаружить решение Комиссии по правам человека (а ее практика, равно как и практика самого Европейского Суда по правам человека сохраняет свою силу, если она не пересмотрена в дальнейшем), согласно которому это право принадлежит обеим сторонам разбирательства. Вероятно, отсутствие соответствующей практики самого Европейского Суда по правам человека объясняется тем, что он не сталкивался с подобными ситуациями. Во всяком случае, никакой практики Страсбургского Суда, которая свидетельствовала бы о том, что ответчик не имеет права на доступ к суду, мне обнаружить не удалось.
Также добавлю, что одним из элементов права на доступ к суду является право на доступ к суду не только первой, но и последующих инстанций (и именно это имеет значение в Вашем случае). Хотя в принципе государства – члены Совета Европы не обязаны создавать такие инстанции применительно к разрешению споров о гражданских правах и обязанностях, если таковые введены национальным законодательством, право на обращение к ним охватывается правом на доступ к суду.
То обстоятельство, что в данном случае в силу специфики ситуации речь идет не об обычном, а об экстраординарном (после вступления в силу) обжаловании судебных решений 2005 года также вполне объяснимо тем, что никакие обычные процедуры обжалования Вашей организации просто недоступны (и не были доступны в силу неизвестности о них).
Что касается обоснования собственно нарушения права на доступ к суду, то здесь следует говорить и о нарушении национального законодательства, не предусматривающего такого основания возвращения заявления, по которому оно было возвращено, и о нарушении лежащего в основе любого права, гарантированного Конвенцией и Протоколами к ней, права лица не подвергаться произволу, в т.ч. непредсказуемому применению норм национального права, и о нарушении баланса частных и общественных интересов (в т.ч. защищаемых государством интересов других частных лиц) в результате отказа суда от пересмотра решений 2005 года. Безусловно, Европейский Суд по правам человека считает, что вопросы толкования и применения норм национального права относятся в первую очередь к юрисдикции национальных судов. Однако пределы их усмотрения не безграничны. Дискреция, представляющая собой произвол, несовместима с правами, гарантированными Конвенцией и Протоколами к ней. В данном же случае не только отсутствуют нормы национального права, которые позволили бы вернуть заявление, но невозможно в принципе предсказать подобное применение норм национального права «по аналогии».
Однако здесь меня все же смущает качество заявления и апелляционной жалобы, представленных Вами. Я ни в коем случае не оцениваю их качество в принципе, т.к. это не имеет смысла. Но в данном случае их подача должна представлять собой исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты от предположительно допущенных нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, которых может касаться жалоба в Европейский Суд по правам человека. Соответственно, национальным судам должна быть предоставлена возможность признать и исправить нарушение. Это тем более важно, принимая во внимание, что право на доступ к суду не относится к категории прав, которые в принципе нельзя ограничивать. Напротив, оно вполне может быть ограничено. И в данном случае по меньшей мере отчасти – в одном из вариантов интерпретации событий – национальные суды вполне можно понять, т.е. согласиться с тем, что ограничения, фактически наложенные ими на право Вашей организации на доступ к суду, с учетом всех обстоятельств дела вполне пропорциональны. Не в пользу принятых судебных решений говорила бы ситуация, при которой суды со всей очевидностью могли отменить решения 2005 года почти без ущерба общественным интересам, к которым, в частности, относятся интересы другой стороны разбирательства (пусть и не совсем понятно, кто именно выступает в таком качестве). Например, это было бы скорее так, если бы Ваша организация представила доказательства того, что на момент обращения А.А. в 2005 году в суд от имени Вашей организации у него совершенно точно не могло быть полномочий на это (что и является ключевым обстоятельством спора) и, соответственно, тот факт, что материалы дела уничтожены, не имеет значения, т.к. в этих материалах совершенно точно не могло быть никаких документов, которые свидетельствовали бы об обратном. Конечно, я понимаю, что привести в данном случае прямые доказательства едва ли возможно. Но косвенное доказывание – через обоснование того обстоятельства, что С.Ф. (и только он) в соответствующий момент времени имел право действовать от имени организации, в то время как он не обращался в суд и, конечно, не уполномочивал никого на обращение в суд с претензиями, прямо адресованными ему самому, представляется вполне возможным. К сожалению, ничего подобного из заявления и апелляционной жалобы не усматривается.
Что касается нарушений права собственности, то здесь позиция слабее. Для того, чтобы можно было в принципе перейти к обоснованию нарушений этого права, у лица должно быть имущество, в право на уважение которого государство осуществило бы вмешательство либо в отношении которого государство должно исполнить позитивные обязательства по защите лица от вмешательство в право на его уважение со стороны других частных лиц. Сразу оговорюсь, что о непосредственном вмешательстве государства в осуществление Вашей организацией прав на какое бы то ни было имущество вести речь практически невозможно, т.к. за исключением весьма редких и специфических случаев, не имеющих отношения к Вашему делу, Европейский Суд по правам человека не признает вмешательством принятие судами решений по касающимся имущества спорам между частными лицами, полагая, что государство лишь предоставляет площадку для разрешения соответствующих споров. Поэтому здесь можно вести речь лишь о позитивных обязательствах государства по защите Вашей организации от вмешательства в осуществление права на уважение имущества со стороны другого частного лица – А.А.
Хотя формально, юридически о вмешательстве в право на уважение явно упомянутого в определениях 2005 года имущества – здания гостиницы (уточню, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции гарантирует право на уважение не только имущества, принадлежащего лицу на праве собственности, но и имущества, которое принадлежит ему на праве аренды) – говорить можно, фактически, судя хотя бы уже по той причине, что до 2011 года Вам не было известно о названных судебных решениях, никаких действий в отношении этого имущества А.А. не совершил, равно как не помешал посредством этих судебных актов совершению каких-либо действий кому бы то ни было. Никакого иного имущества определения 2005 года прямо не касаются. Никаких конкретных сведений о том, что на основании определений 2005 года А.А. совершил какие бы то ни было действия в отношении какого-либо имущества, принадлежащего Вашей организации, в т.ч. не позволил совершить такие действия С.Ф. или иным лицам, из представленных документов не усматривается. В частности, в материалах дела не идет речи о заключении А.А. каких-либо сделок или совершении им иных действий, о чем написано в Вашем сопроводительном письме. Да, Европейский Суд по правам человека рассматривал дела, касающиеся фактического захвата управления организацией посредством получения судебного решения об обеспечительных мерах, например, через назначение судом «незаконного» совета директоров, который увеличил уставный капитал компании и через это уменьшил в 50 раз доли в праве собственности на нее других компаний, которые и обратилась с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Но в данном случае речь явно идет об имуществе этих компаний – долях в праве собственности на компанию, с которой были произведены махинации. Однако Ваша организация находится в совершенно иной ситуации. Она не владеет какими бы то ни было правами на саму себя, а никакого другого конкретного имущества организации – не считая гостиницы – решения 2005 года не касаются, равно они не привели к каким бы то ни было негативным последствиям, которые касались бы какого-либо конкретного имущества. Повторюсь, ничто в представленных Вами документах об обратном не свидетельствует.
Если все же допустить, что речь идет о вмешательстве со стороны частного лица в осуществление заявителем своих прав в отношении имущества (хотя бы в виде гостиницы), то по существу нарушение сводится практически к тому же, о чем я уже написал выше применительно к праву на справедливое судебное разбирательство, т.е. отказу государства предоставить защиту в нарушение национальных законов, при произвольном толковании норм права и фактическом лишении заявителя процессуальных гарантий защиты принадлежащего ему имущества. Именно по этой причине Европейский Суд по правам человека нередко решает рассмотреть подобного рода жалобы под какой-то одной из названных статей – либо статьей 6 Конвенции, либо статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (например, упомянутое непосредственно выше дело было рассмотрено только в аспекте права собственности, хотя заявители подавали жалобу также (и в первую очередь) на нарушение права на справедливое судебное разбирательство).
На всякий случай я обращаю внимание, что – в отличие от жалоб на нарушения, предположительно допущенные российскими судами общей юрисдикции – обращение в Европейский Суд по права человека с жалобой на нарушения, предположительно допущенные арбитражными судами, предполагает необходимость последовательного обращения с соответствующей жалобой в арбитражные суды всех инстанций, включая ВАС РФ. И хотя я понимаю, что сведения об обжаловании решений арбитражных судов публикуются с задержкой, не могу не обратить внимание на то, что на сегодняшний день в картотеке арбитражных дел сведения о подачи кассационной жалобы на решения нижестоящих арбитражных судов по делу отсутствуют, в то время как срок на ее подачу истекает, как я понимаю, в эту среду, т.е. 14 марта.
С уважением,
Олег Анищик
