(утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 05 февраля 2014 г.)
(Извлечение)
ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Извлечения из постановлений
1. В постановлении по делу “Роменский против России”от 13 июня 2013 г. Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд, Суд) признал нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) в связи с нарушением судом принципа беспристрастности.
Обстоятельства дела: Роменскому предъявлено обвинение в убийстве Г., в связи с чем к заявителю применена мера пресечения в виде заключения под стражу на период производства следствия.
“…в суде первой инстанции сторона защиты ходатайствовала об освобождении заявителя на период слушания дела в суде. Суд отказал, постановив следующее:
“В удовлетворении ходатайства должно быть отказано по причине совершения заявителем тяжкого преступления.”.
Впоследствии суд признал заявителя виновным в инкриминируемом ему деянии.
Позиция Европейского Суда: “…при рассмотрении ходатайства об освобождении из-под стражи, поданного обвиняемым, суд не должен оценивать его виновность.Задача суда ограничивается установлением наличия подозрения, которого может быть недостаточно для доказательства вины обвиняемого вне всякого разумного сомнения, но которое связывает обвиняемого, его действия, местонахождение и т.п. с преступным деянием. Подозрение и официальное установление вины не должны рассматриваться как идентичные понятия”.
По мнению Суда, “Словесные формулировки оспариваемого определения не только описывали ситуацию подозрения — они подразумевали, что заявитель уже признан “виновным”районным судом без каких-либо ограничений или оговорок”. Суд кассационной инстанции в свою очередь “…не сделал ничего, чтобы рассеять опасения заявителя в отношении небеспристрастности районного суда”.
2. В постановлении по делу “Бубнов против России”от 5 февраля 2013 г. Европейский Суд установил, что отсутствует нарушение статьи 3 Конвенции в связи с качеством медицинской помощи, предоставленной заявителю в местах лишения свободы, а также отклонил жалобу о нарушении конвенционных прав заявителя в связи с отказом в его досрочном освобождении по состоянию здоровья.
Обстоятельства дела: в марте 2006 года Центр по борьбе со СПИДом диагностировал у заявителя ВИЧ-инфекцию, хронический вирусный гепатит С, наркотическую зависимость от опиатов.
28 ноября 2006 г. районный суд признал заявителя виновным в убийстве, покушении на убийство и приговорил его к тринадцати годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Заявитель периодически проходил медицинский курс лечения от имеющихся у него заболеваний.
24 июня 2011 г. группа медицинских экспертов тюремной больницы подготовила заключение, в котором рекомендовала освободить заявителя от отбывания наказания по состоянию здоровья, в связи с чем начальник исправительной колонии обратился в районный суд с соответствующим ходатайством.
Районный суд отказал в удовлетворении ходатайства, отметив следующее: “…заявитель совершил особо тяжкое уголовное преступление, отбыл менее половины срока наказания. О заявителе негативно отзываются сотрудники колонии, он нарушал тюремные правила несколько раз, получив тридцать четыре взыскания, которые ещё не погашены. 15 июля 2009 года он был признан “злостным нарушителем установленного порядка отбывания наказания”, состоит на учёте как лицо, склонное к провокационному поведению.
…особенности его поведения в настоящее время не исключают возможности совершения им иных уголовно наказуемых деяний…
…заявитель проходит стационарное лечение в больнице исправительной колонии № 8.
…в случае освобождения заявитель не сможет получать необходимую помощь. Кроме того, возможность быть принятым в инфекционную больницу зависит от наличия мест, в тюремной больнице заявитель может получать лечение, аналогичное тому, которое он мог бы получить в инфекционной больнице”.
Позиция Европейского Суда в отношении жалобы заявителя на ненадлежащую медицинскую помощь в местах лишения свободы: “…национальные власти предоставляли заявителю всеобъемлющую, эффективную и прозрачную медицинскую помощь на протяжении всего периода его содержания под стражей. Соответственно, нарушение статьи 3 Конвенции не имело места”.
Позиция Европейского Суда в отношении отказа национальных судов в освобождении заявителя от отбывания наказания по состоянию здоровья: “…статья 3 не даёт задержанному право быть освобождённым “по уважительным причинам”, особенно в случае, когда власти предпринимают надлежащие меры по обеспечению, в том числе путём предоставления необходимой медицинской помощи, его здоровья и благополучия.
…суды Российской Федерации, которые в целом лучше оценили представленные им доказательства, уделили должное внимание и взвесили различные факторы, влияющие на право заявителя на досрочное освобождение, такие, как характер правонарушения, время отбывания наказания, подлинное раскаяние, его поведение во время отбывания наказания и необходимость дальнейшего содержания под стражей во избежание возмездия и устрашения. Они также оценивали состояние здоровья заявителя, качество медицинских услуг, которые он получал в заключении, и перспективы получения необходимой медицинской помощи в случае его освобождения. Рассмотрев все эти соображения относительно прогресса, реабилитации, раскаяния и так далее, суд Российской Федерации сделал вывод о том, что освобождение заявителя является нежелательным”.
Исходя из изложенного Европейский Суд признал жалобу необоснованной.
3. В постановлении по делу “Величко против России”от 15 января 2012 г. Европейский Суд признал нарушения статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания заявителя под стражей в изоляторе временного содержания, пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с отменой в порядке надзора кассационного определения, на основании которого заявителю изменена мера пресечения с заключения под стражу на залог, пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительным необоснованным содержанием заявителя под стражей. Суд не установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции относительно длительности производства по уголовному делу.
Обстоятельства дела: 14 января 2005 г. суд избрал в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу. Срок содержания под стражей неоднократно продлевался судом.
25 апреля 2006 г. областной суд в кассационном порядке изменил последнее постановление суда о продлении срока содержания заявителя под стражей от 5 апреля 2006 г., заменив ему меру пресечения в виде заключения под стражу залогом.
27 апреля 2006 г. заявитель освобождён из-под стражи.
15 июня 2006 г. президиум областного суда, рассмотрев ходатайство стороны обвинения о пересмотре в порядке надзора кассационного определения областного суда от 25 апреля 2006 г., отменил его и передал дело на новое рассмотрение, избрав в отношении заявителя в качестве меры пресечения заключение под стражу “…до рассмотрения дела судом кассационной инстанции”. При этом президиум отметил, что кассационное определение противоречило предыдущим постановлениям суда о продлении срока содержания заявителя под стражей, а “сумма, назначенного заявителю залога являлась несущественной”.
20 июня 2006 г. заявитель вновь заключён под стражу.
27 июня 2006 г. областной суд в кассационном порядке оставил постановление суда от 5 апреля 2006 г. о продлении срока содержания под стражей без изменения. В дальнейшем срок содержания заявителя под стражей неоднократно продлевался судом.
27 октября 2008 г. заявитель признан виновным в инкриминируемых ему деяниях.
Позиция Европейского Суда в отношении процедуры пересмотра в порядке надзора кассационного определения областного суда от 25 апреля 2006 г. и законности содержания заявителя под стражей с 20 июня по 27 июня 2006 г.: “…пересмотр в порядке надзора освобождения под залог являлся возможностью, доступной для стороны обвинения в соответствии с национальным законодательством”. Однако применительно к обстоятельствам настоящего дела “…недостаточным для оправдания отмены вступившего в силу решения об освобождении заявителя, которое уже было исполнено”.
“Сторона обвинения представила идентичные основания, когда выступала за продление срока содержания под стражей заявителя как перед судом первой инстанции, так и перед судом кассационной инстанции соответственно 5 и 25 апреля. Эти доводы были рассмотрены и отклонены областным судом кассационной инстанции, и его определение вступило в силу. Однако, ходатайствуя о пересмотре в порядке надзора определения об освобождении заявителя под залог, сторона обвинения старалась опираться на другие факты, помимо тех, на которые она ссылалась в суде первой инстанции и в суде кассационной инстанции. Суд отмечает тот факт, что Власти не представили никакого объяснения тому, почему сторона обвинения, имея полную информацию о том, что у заявителя имелся иностранный паспорт, предпочла не поднимать данный вопрос перед судами первой и кассационной инстанций и ей пришлось прибегнуть к процедуре пересмотра в порядке надзора для исправления подобного упущения с её стороны.”.
Суд также отметил, “…что в соответствии с национальным законодательством, поскольку заявитель был освобождён под залог, сторона обвинения потеряла право ходатайствовать вновь о его помещении под стражу, если только не открылись новые обстоятельства”.
С учётом изложенного Суд пришёл к выводу, что “…отмена в порядке надзора кассационного определения от 25 апреля 2006 г., установившего для заявителя меру пресечения в виде денежного залога, нарушила принцип правовой определённости и сделала последующее содержание заявителя под стражей незаконным в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции”.
Суд признал также нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительным необоснованным содержанием заявителя под стражей (в течение двух лет и четырёх месяцев) после того, как он уже провёл более 15 месяцев под стражей до своего освобождения под залог. При этом Европейский Суд отметил, что “факт наличия у заявителя двойного гражданства мог являться существенным фактором при оценке риска его бегства. Тем не менее опасность того, что обвиняемый скроется, не вытекает исключительно из того, что для него возможно или легко пересечь границы: должен быть ряд обстоятельств, таких, как, в частности, отсутствие долговременных установившихся связей в стране, дающих основания предполагать, что последствия и риски побега будут казаться для него или для неё меньшим злом, чем продолжающееся тюремное заключение. Суд также принимает во внимание то, что национальные власти не объяснили, почему конфискация как российского, так и белорусского паспортов заявителя не могла быть достаточной для предотвращения его побега за границу”.
Нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с длительностью производства по уголовному делу в отношении заявителя Европейский Суд не установил, отметив следующее.
“…производство было сложным по причине количества подсудимых, многочисленных преступлений, в совершении которых обвинялись подсудимые, и в связи с задачей Властей по сбору и рассмотрению значительного количества доказательств.
….органы власти….продемонстрировали достаточную степень усердия при ведении производства по делу… Заседания суда первой инстанции проводились регулярно, а отсрочки на продолжительности производства по делу в целом существенно не сказались”.
4. В постановлении по делу “Азимов против России”от 18 апреля 2013 г. Европейский Суд установил, что принудительное перемещение Азимова в Республику Таджикистан сопряжено с риском жестокого обращения и приведёт к нарушению статьи 3 Конвенции, признал нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с отсутствием процедуры судебного пересмотра вопроса о правомерности содержания заявителя в специализированном учреждении в целях административного выдворения, а также подпункта “f”пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с отсутствием в судебном постановлении конкретных сроков такого содержания.
Обстоятельства дела: 4 ноября 2010 г. городской суд постановил заключить заявителя под стражу с целью его экстрадиции. Срок содержания под стражей неоднократно продлевался судом.
8 сентября 2011 г. районный суд отказал заявителю в удовлетворении жалобы на решение ФМС России об отказе в предоставлении ему статуса беженца в Российской Федерации, придя к выводу, что заявитель не подвергался преследованию по политическим мотивам.
16 сентября 2011 г. областной суд оставил постановление об экстрадиции без изменения, не установив “…доказательств того, что дело заявителя носит “политический”характер”.
1 ноября 2011 г. областной суд постановил, что “…срок содержания заявителя под стражей не будет продлён в целях обеспечения возможности его экстрадиции, поскольку он достиг установленного законом предельного срока (двенадцати месяцев). При этом суд указал, что, поскольку заявитель проживает в Российской Федерации без документов, нельзя исключить возможность его административного выдворения”.
2 ноября 2011 г. городской суд признал заявителя виновным в нарушении иностранным гражданином режима пребывания в Российской Федерации (ст. 18.8 КоАП РФ), подвергнув его административному наказанию в виде административного штрафа с административным выдворением за пределы Российской Федерации, а также постановил о “…заключении его под стражу с целью обеспечения возможности его выдворения”. При этом суд “…не указал конкретного срока содержания заявителя в специализированном учреждении”.
23 ноября 2011 г. Председатель Первой Секции Европейского Суда указал Властям, что заявитель не должен быть перемещён в Таджикистан или любую другую страну до получения дополнительного уведомления.
На момент рассмотрения жалобы заявителя Судом он содержался под стражей в Центре содержания иностранных граждан.
Позиция Европейского Суда: оценив представленные доказательства и ситуацию с жестоким обращением в Таджикистане, Суд пришёл к выводу о том, что “…принудительное возвращение заявителя в Таджикистан (в форме экстрадиции, выдворения или в иной форме) повлечёт за собой нарушение статьи 3 Конвенции”.
Суд также признал нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, отметив, что “…на протяжении всего срока содержания заявителя под стражей с целью обеспечения возможности выдворения он не имел в своём распоряжении никакой процедуры, которая позволила бы ему добиться судебного пересмотра вопроса о правомерности содержания в специализированном учреждении в целях административного выдворения”.
В отношении нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции Суд отметил следующее: “…заявитель провёл один год под стражей с целью экстрадиции.и более семнадцати месяцев”с целью выдворения.
Это главным образом связано с “…временной приостановкой исполнения постановления об экстрадиции и выдворения в связи с указанием Суда”.
Вместе с тем “…приостановление производства по делу.не должно вести к тому, что заявитель будет находиться в заключении в течение необоснованно длительного срока. судами не было установлено в явной форме никаких конкретных сроков содержания заявителя под стражей с целью выдворения.а норма, ограничивающая продолжительность содержания незаконного иммигранта под стражей, определена законом нечётко”.
Далее Суд подчеркнул, что “…содержание в спецприёмнике с целью выдворения не должно носить карательный характер и при этом должно сопровождаться предоставлением соответствующих гарантий, установленных Конституционным Судом Российской Федерации.
…на протяжении всего периода содержания заявителя в спецприёмнике. Власти не пересматривали вопрос о правомерности продления срока содержания заявителя под стражей в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.
…несмотря на то что Власти знали о том, что на рассмотрение дела в Суде может потребоваться некоторое время, они не пытались найти “альтернативные решения”, которые обеспечили бы исполнение постановления о выдаче в случае отмены обеспечительной меры, применённой на основании правила 39 Регламента Суда”.
С учётом вышеизложенного Суд пришёл к выводу, что “…по настоящему делу было допущено нарушение подпункта “f”пункта 1 статьи 5 Конвенции”.
5. В постановлении по делу “Берладир и другие против России”от 10 июля 2012 г. Европейский Суд установил, что не было допущено нарушения статьи 11 Конвенции, рассматриваемой в свете статьи 10 Конвенции, в связи с отказом Властей в согласовании проведения публичного мероприятия в запланированном заявителями месте с последующим привлечением их к административной ответственности.
Обстоятельства дела: “23 ноября 2005 года тринадцать человек направили уведомление о проведении публичного мероприятия в районный орган власти.
…24 ноября 2005 года районный орган власти, сославшись на “безопасность участников”, а также на необходимость избегать создания препятствий для движения пешеходов и транспортных средств, предложил изменить место проведения публичного мероприятия на площадь Тверская Застава вместо Тверской площади, пояснив, что в соответствии с распоряжением Председателя Правительства Москвы от 30 декабря 1998 года № 1471-РП “Об организации служебных стоянок автотранспорта вблизи комплекса зданий Мэрии Москвы”территория, прилегающая к памятнику Юрию Долгорукому, была отведена исключительно под служебные автомобили Мэрии”.
Несмотря на это, организаторы провели своё мероприятие в запланированный день и в запланированном месте, и заявители приняли в нём участие.
“29 и 30 ноября 2005 года мировой судья вынес ряд постановлений, в которых заявители были признаны виновными в нарушении порядка проведения публичных мероприятий”.
Позиция Суда: “…российские власти не запрещали данное публичное мероприятие. Вместо этого они оперативно предложили организаторам изменить место его проведения.
Заявители, проведя публичное мероприятие в заявленном ими месте, не проявили усердия и поставили себя и других участников в ситуацию нарушения закона. Какой-либо особой срочности или вынуждающих обстоятельств, которые могли бы оправдать подобные действия, не было.
Кроме того, в статье 10 Конвенции не предусматривается свобода собраний для осуществления этого права применительно ко входу на территорию, представляющую собой частную собственность или даже в силу необходимости всю государственную собственность”.
В отношении постановлений национальных судов Европейский Суд отметил, что он “не находит оснований не согласиться с содержащейся в них оценкой, в частности, в том, что касается предполагаемого препятствия для движения, представлявшего собой существенное и достаточное основание для вмешательства.
Важно отметить, что как до, так и во время проведения мероприятия заявителям была предоставлена возможность выразить свои взгляды в другом месте, предложенном государственным органом.”.
6. В постановлении по делу “Ивпресс и другие против России”от 22 января 2013 г. Европейский Суд констатировал нарушение ст. 10 Конвенции в связи с несоблюдением права заявителей на свободу выражения мнения.
Заявители — компания, издающая еженедельную газету, и два журналиста — жаловались на то, что решения российских судов, которыми удовлетворены иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, предъявленные к ним в связи с рядом публикаций в средствах массовой информации в отношении государственных должностных лиц и служащих, нарушили статью 10 Конвенции.
Позиция Европейского Суда: “…в демократическом обществе должностные лица должны согласиться с тем, что они будут подвергнуты общественному контролю и критике, в частности через средства массовой информации, в отношении того, каким образом они исполняли или исполняют свои функции, так как это необходимо для обеспечения прозрачности и ответственного выполнения ими своих функций.пределы допустимой критики шире в отношении представителя власти в связи с выполнением им своих функций, чем в отношении частного лица.
…немногое в рамках пункта 2 статьи 10 Конвенции позволяет ограничить обсуждение вопросов, представляющих общественный интерес, и …требуются очень веские причины, чтобы обосновать такие ограничения”.
Применительно к обстоятельствам данного дела Суд отметил, что, во-первых, “…национальные суды во всех четырёх разбирательствах — хотя и в разной степени — признали заявителей ответственными за то, что они не смогли доказать достоверность оценочных суждений, во- вторых, то, что суды не рассмотрели вопрос о том, внесли ли публикации вклад в обсуждение вопросов, представляющих общественный интерес или общую значимость, и, в-третьих, они не признали, что пределы допустимой критики в отношении государственных должностных лиц и служащих могут быть шире. Данные недостатки приводят к выводу о том, что стандарты, в соответствии с которыми национальные суды рассмотрели иски о защите чести, достоинства в отношении заявителей, не соответствовали принципам, закреплённым в статье 10 Конвенции”.
7. В постановлении по делу “ООО “Вести”и Ухов против России”от 30 мая 2013 г. Европейский Суд установил, что отсутствуют нарушения статьи 10 Конвенции в связи с вмешательством национальных судов в право свободно выражать своё мнение, а также пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с небеспристрастностью судьи.
Районный суд удовлетворил иск главного федерального инспектора П. к газете “Губернские вести”и Ухову — автору статьи о защите чести, достоинства и деловой репутации, поданный в связи с публикацией в газете статьи в отношении его.
Позиция Европейского Суда: “…статья 10 Конвенции защищает право журналистов обнародовать информацию по вопросам, представляющим общественный интерес, при условии, что они действуют добросовестно и основываются на точных фактических данных, а также представляют “надежную и точную”информацию в соответствии с журналисткой этикой.
…требуются особые основания для того чтобы средства массовой информации могли быть освобождены от своей обычной обязанности проверять фактические утверждения, которые могут являться клеветой по отношению к частным лицам.
…необходимо также показать существование объективной связи между оспариваемым утверждением и лицом, подавшим иск о защите чести”.
В настоящем деле национальные суды пришли к выводу о том, что заявление в статье по поводу незаконного присвоения “себе собранных денежных средств… ”было направлено против П. Европейский Суд согласился с таким выводом, отметив, что “оспариваемое утверждение в контексте всей остальной статьи, в особенности вместе с ее заголовком и такими утверждениями, как “аппарат ГФИ буквально досаждал им предложениями стать спонсорами”, могло бы создать у рядового читателя впечатление о том, что сборщиком средств, упомянутым в оспариваемом заявлении, был именно П. И действительно, именно к такому толкованию пришел ряд местных газет.”.
В связи с тем, что заявители не привели достаточных доказательств в поддержку своих утверждений, Европейский Суд пришёл к выводу, что “…они распространяли непроверенную информацию… и необоснованное обвинение.”.
В отношении жалобы заявителей на небеспристрастность судьи в связи с тем, что она “…рассматривала исковые требования ко второму заявителю Ухову, уже сформировав свою позицию о том, что оспариваемые заявления причинили вред чести, достоинству и деловой репутации истца, при рассмотрении дела первого заявителя — ООО “Редакция газеты “Вести””, Суд отметил следующее.
“…тот факт, что один и тот же судья участвовал в двух разбирательствах, обусловленных теми же самыми событиями, сам по себе не является достаточным для сомнения в беспристрастности судьи, и что ответ на вопрос о том, являются ли опасения заявителя объективно оправданными, зависит от обстоятельств и особенности каждого конкретного случая”.
Применительно к обстоятельствам данного дела “Судья С. не делал каких-либо выводов в отношении ответственности автора статьи. Не использовал он и каких-либо выражений, которые могли бы создать впечатление о том, что он сформировал какое-либо мнение об ответственности автора.
Судья С. заново рассмотрел всё дело в состязательном процессе, пользуясь более подробной информацией, полученной от второго заявителя.
…немаловажно, что при рассмотрении искового заявления в отношении второго заявителя судья С. не заседал в качестве единоличного судьи, а входил в состав судебной коллегии вместе с двумя народными заседателями, беспристрастность которых под сомнение заявителями не ставилась”.
Суд пришёл к выводу об отсутствии нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд также не установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении принципов состязательности и равенства сторон в процессе, установив, что интересы первого заявителя на протяжении всего процесса были представлены адвокатами, а второй заявитель был заранее извещён о времени и месте проведения судебного заседания.
8. В постановлении по делу “Костенко против России”от 20 июня 2013 г. Европейский Суд признал нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Прокола № 1 к Конвенции в связи с неисполнением судебного решения до его отмены в порядке надзора.
Обстоятельства дела: решением гарнизонного военного суда от 14 декабря 2001 г. частично удовлетворены требования заявителя о взыскании с Министерства обороны Российской Федерации денежной компенсации за причинение вреда здоровью. Согласно решению ответчик обязан перечислить заявителю 283 589,41 рубля единовременно и 18 441,22 рубля ежемесячно.
12 марта 2003 г. окружной военный суд отменил решение суда от 14 декабря 2001 г. и направил дело на новое рассмотрение.
При новом рассмотрении гарнизонный военный суд отказал заявителю в удовлетворении требований.
Позиция Европейского Суда: в связи с неисполнением решения, “…окончательно вступившего в силу, в пользу заявителя в течение такого длительного срока (один год, два месяца и двадцать семь дней до его отмены) Власти не признали его право на судебное разбирательство, гарантируемое пунктом 1 статьи 6 Конвенции, и его право на свободное пользование своим имуществом, гарантируемое статьей 1 Протокола № 1”.
Неофициальный перевод текстов постановлений получен из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека и в цитатах не изменён.
См. также:
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2013 г.
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал 2013 г.
Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2013 г.
