Пример (48) предварительной оценки перспектив обращения в Европейский Суд

ПРИМЕРЫ РЕЗУЛЬТАТОВ ОЦЕНКИ ПЕРСПЕКТИВ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ПРИМЕР (48) ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ОЦЕНКИ ПЕРСПЕКТИВ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

Результаты оценки: со слов, отказался от идеи подачи жалобы. См. также общую статистику оценок перспектив обращения с жалобой в ЕСПЧ.

 

[В данном деле речь идет о подготовке жалобы на основе следующей предварительной жалобы, составленной и поданной заявителем самостоятельно:

«С. районный суд г. К. рассмотрел ходатайство о приведении приговора К-го районного суда г. К. от ХХ.ХХ.2010 г. в соответствии с новым Федеральным законом № 26-ФЗ от 07.03.2011 г. и снизил срок моего наказания на один месяц, что является не законным и не обоснованным на основании того, что в приговоре от ХХ.ХХ.2010 г. мне дали минимальный срок наказания, с учетом всех облегчающих мою вину обстоятельств. Новый закон дает возможность мне получить минимальный срок два месяца лишения свободы или ограничиться отбытым наказанием. Об этом говорится в постановлении Конституционного Суда от 20.04.2004 г. № 4-П (sic!). Моя кассационная жалоба поданная ХХ.ХХ.2011 г. была рассмотрена только ХХ.ХХ.2011 г. в нарушении УПК РФ. Нарушается ст. 54 Конституции РФ п. 2 «Если после свершения правосудия ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон», нарушается ст. 46 п. 1, п. 2. А также Европейская Конвенция п. 1 ст. 6 «Защите прав человека и основных свобод». «Право на справедливое судебное разбирательство», ч. 2, ч. 3.»]

 

Здравствуйте!

Я ознакомился с представленными Вами документами.

К сожалению, Вы не прислали копий ходатайства о пересмотре приговора и кассационной жалобы на постановление от 07 июня 2011 года. Поэтому я условно исхожу из того, что их содержание соответствует предварительной жалобе в ЕСПЧ.

Фактически Вы ведете речь о нарушении скорее статьи 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а не статьи 6 (про нарушения статьи 6 также можно вести речь, но лишь в плане отсутствия ответов на критические аргументы с Вашей стороны и ненадлежащей тщательности анализа таковых, а также произвольности судебного решения, что практически полностью по своему содержанию соответствует претензиям, касающимся нарушения статьи 7 Конвенции, которая здесь намного более применима и, кроме того, намного интереснее самому Страсбургскому Суду, т.к. ее нарушения констатируются примерно в сто раз реже).

О статье 7 Конвенции речь идет в том смысле, который не мог придаваться ей до сентября 2009 года, когда Большая Палата Европейского Суда по правам человека пересмотрела предшествующую практику Страсбургского Суда, действовавшую с 1978 года, когда соответствующий вопрос был впервые рассмотрен и разрешен на уровне Комиссии по правам человека. Согласно старой практике статья 7 Конвенции не признавалась гарантирующей лицу право на применение к нему более благоприятного уголовного закона, вступившего в силу после совершения преступления. С сентября 2009 года ЕСПЧ прямо признал, что это право статьей 7 Конвенции гарантировано, причем в т.ч. речь идет об уголовном законе, изменяющем наказание, санкцию.

По существу речь идет о произволе (это специальный юридический термин, а не просто некая абстракция, о которой часто любят говорить), защита от которого гарантирована Конвенцией в целом и любой ее статьей в частности. Произвол – это принятие решения в отсутствие закона (здесь речь не об этом, т.к. закон есть и, более того, говорить о его явном нарушении практически невозможно), а также – что и имеет место в данном случае – на основании такого закона, который не отвечает требованиям, предъявляемым к его качеству, в данном случае – предсказуемости применения (другим требованием к качеству является физическая доступность закона, однако проблем с этим в Вашем случае нет). При этом претензия здесь может быть предъявлена и самому закону и любому действию, совершенному на его основании.

В отношении России жалобы на нарушения статьи 7 Конвенции в таком аспекте пока Европейским Судом по правам человека не рассматривались ни разу. Более того, соответствующих дел нет и в отношении других государств. В середине прошлого года была рассмотрена одна жалоба против Словакии, касающаяся статьи 7 Конвенции в свете ее нового толкования и примерно в этом аспекте. Но там ситуация была иная: уголовный закон был смягчен до вынесения приговора, а назначенное заявителю наказание не выходило за пределы санкций как старого, так и нового законов. Поэтому Страсбургский Суд не усмотрел каких-либо нарушений. В Вашем случае ситуация иная, т.к. суд, постановивший приговор, оценив все фактические обстоятельства, влияющие на решение вопроса о размере наказания, прямо и явно признал, что наказание должно быть назначено по нижнему пределу действующей в то время санкции, в то время как суд, приводивший приговор в соответствие с новым уголовным законом, полностью согласившись с оценкой всех этих фактических обстоятельств и не рассматривая (не приводя) никаких новых (эти два фактора очень важны), тем не менее, не просто не назначил санкцию по низшему пределу, но и не привел каких-либо вразумительных объяснений того, почему следует назначить то наказание, которое он назначил, находящееся примерно «по середине» вилки наказания. Если бы это был суд, рассматривающий дело впервые, проблем не было бы. Если бы суд, рассмотревший вопрос об изменении приговора, отказался принимать во внимание какие-либо из указанных фактических обстоятельств и (или) принял во внимание другие (новые), ситуация также была бы иной. Равным образом она могла бы быть иной, если бы суд привел какие-либо разумные (и основанные на законе) объяснения того, почем им выбран именно такой размер наказания. Но ничего этого им сделано не было. Кроме того, сам уголовный закон не позволяет судить о том, каким образом следует поступать в случае, подобном Вашему.

Теоретически в жалобе также может быть поставлен вопрос о нарушении статьи 5 Конвенции, гарантирующей право на свободу и личную неприкосновенность. Однако вероятность того, что Страсбургский Суд захочет рассмотреть жалобу в этом аспекте, очень мала. Это объясняется тем, что подпункт А пункта 1 статьи 5 Конвенции, который позволяет лишать лицо свободы, в частности, на основании приговора суда, не гарантирует законности осуждения, но гарантирует лишь законность лишения свободы, для вывода о которой по общему правилу достаточно того факта, что оно является результатом вынесенного компетентным судом решения, которым констатирована виновность лица в совершении правонарушения с назначением наказания, предусматривающего лишение свободы. Даже последующее признание такого решения суда (в т.ч. приговора) не соответствующим требованиям национального права обычно не является основанием для вывода о том, что лишение свободы в период, предшествующий его отмене, являлось незаконным в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции. Лишь в случае явной произвольности решения суда, очевидного и грубого пренебрежения нормами национального права при его вынесении можно ставить вопрос о том, что основанное на нем лишение свободы было незаконным в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции. Например, к соответствующему выводу ЕСЧП пришел по делу о привлечении заявителей военным судом к ответственности за совершение воинского преступления (нарушение правил субординации в связи с отказом надеть военную форму и принять участие в военных учениях), несмотря на то, что они явно не подпадали под юрисдикцию этого суда, являясь служителями Свидетелей Иеговы (религии, признанной к тому времени в государстве-ответчике в качестве таковой), не подлежащими призыву согласно действующему закону, дающему освобождение от службы служителям любой «известной религии», о чем заявители прямо сообщили суду. Вместе с тем утверждать об абсолютной неприменимости статьи 5 Конвенции я не могу, т.к. в Вашем случае – в рамках жалоб, касающихся нарушений статей 7 и 6 Конвенции – речь должна идти именно о явной произвольности судебного решения.

В принципе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью рассмотрения кассационной жалобы на постановление от 07 июня 2011 года говорить также можно. Здесь можно попытаться доказать и применимость пункта 1 статьи 6 Конвенции в принципе, т.е. то, что в рамках соответствующего этапа разбирательства разрешалось по существу предъявленное Вам уголовное обвинение в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции, несмотря на то, что приговор к этому моменту давно вступил в силу и не был отменен, и то, что соответствующий этап разбирательства подчиняется требованию о необходимости завершения рассмотрения дела в разумный срок в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции, и то, что, исходя из сложности рассмотрения Вашей жалобы, поведения сторон и других значимых факторов, срок не был разумным (само по себе нарушение сроков, определенных в УПК РФ, здесь значения не имеет, т.к. статья 6 Конвенции не гарантирует соблюдения УПК РФ в этой части).

Более того, теоретически можно даже поднять вопрос о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции, гарантирующей право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности заключения под стражу (подходы к тому, какие сроки рассмотрения кассационной жалобы соответствуют гарантиям пункта 1 статьи 6 Конвенции и пункта 4 статьи 5 Конвенции соответственно, весьма различны; в рамках статьи 5 Конвенции допустимы намного меньшие сроки). Однако доказать применимость пункта 4 статьи 5 Конвенции здесь очень трудно, т.к. согласно сложившейся практике ЕСПЧ, получившей название «доктрина инкорпорирования», предусмотренное пунктом 4 статьи 5 Конвенции право каждого, кто лишен свободы в результате ареста, на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если заключение под стражу признано судом незаконным, в случае, когда речь идет о законном содержании под стражей лица, осужденного компетентным судом, в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции, реализуется в рамках принятия решения судом первой инстанции, а не в рамках рассмотрения жалобы на это решение вышестоящим судом. Эта практика зародилась в 1971 году и с тех пор сохраняет свою силу. В частности, применительно к России она была подтверждена менее трех лет назад по делу Трепашкина. С другой стороны, за более чем 40 лет из этой доктрины был сделан целый ряд весьма примечательных исключений. И применительно к Вашему случаю – по меньшей мере теоретически – можно пытаться показать, что и здесь должно быть сделано исключение, исходя из того, что постановление от 07 июня 2011 года было обжаловано как явно произвольное. Но это, по сути, прямая просьба пересмотреть сложившуюся практику. Впрочем, Страсбургский Суд не стоит на месте. Примером чему является хотя бы даже изменение практики применения стати 7 Конвенции, о чем я написал в самом начале.

Конечно, в предварительной жалобе Вы ведете речь только о статье 6 Конвенции, однако само по себе большой проблемой это не является, несмотря на то, что к настоящему моменту шестимесячный срок на подачу какой-либо другой жалобы в связи с Вашей ситуацией истек. Причина этого состоит в том, что течение шестимесячного срока пресекается подачей жалобы, хотя бы даже предварительной, в которой о нарушениях заявлено по существу, содержательно. Даже если подобная жалоба не сопровождается прямым указанием на какую бы то ни было нарушенную статью Конвенции или Протокола к ней, это не проблема. Если предварительная жалоба (или даже полная жалоба на формуляре) сопровождается указанием не на ту статью Конвенции или Протокола к ней, о нарушении которой фактически, по существу, содержательно идет речь, даже это не проблема, т.к. Европейский Суд по правам человека сам неоднократно при рассмотрении жалоб «переквалифицировал» нарушение, о котором вел речь заявитель. Все нарушения, о которых написано выше, содержательно в Вашей предварительной жалобе так или иначе заявлены. Или, по меньшей мере, можно пытаться доказать, что они заявлены.

С уважением,

Олег Анищик

Возможность комментирования заблокирована.