Результаты оценки: по делу подготовлена кассационная жалоба с целью попытаться исчерпать неисчерпанные внутренние средства правовой защиты.
Здравствуйте!
В принципе в Вашем случае можно вести речь о нарушении права на уважение имущества, которое гарантировано статьей 1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции, и права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции. В том смысле, что вести речь о каких-либо иных нарушениях невозможно в принципе.
Что касается названных нарушений, то право на уважение имущества считается нарушенным, если у лица имеется имущество и в то или иное право на него, в т.ч. право собственности, осуществлено вмешательство в отсутствие закона, с применением некачественного закона или с нарушением закона, либо вмешательство не преследует допустимую цель, либо нарушается баланс частных интересов лица, у которого имеется имущество, и интересов общества, которые охраняются государством. С тем, что у Вас имелось имущество и в право на его уважение было осуществлено вмешательство, практически невозможно поспорить (в силу того, что Вы утратили титул собственника). С целью вмешательства я также не усматриваю никаких проблем. Цели сформулированы в статье 1 Протокола N 1 очень широко, государство пользуется огромными пределами усмотрения в плане целей, а ЕСПЧ чрезвычайно редко констатирует нарушения, заключающиеся в несоответствии вмешательства заявленным целям, и Ваш случай явно не соответствует этим редким. Соответственно, можно говорить либо о проблемах с законом, либо о нарушении баланса интересов.
Что касается проблем с законом, то здесь ситуация следующая.
Во-первых, логика Вашей кассационной жалобы не совсем понятна.
Едва ли возможно спорить с тем, что – по меньшей мере до начала 90-х годов – земли, на которых находится спорный лес, относились к землям лесного фонда. Во всяком случае, я не вижу в Вашей жалобе противоположного утверждения, а тем более соответствующего обоснования.
Таким образом, в принципе были возможны два законных варианта получения земель фермерами: либо до принятия решения от 09 июля 1990 года (одновременно с его принятием) должен был быть разрешен вопрос об исключении этих земель из лесного фонда (переводе их в земли сельскохозяйственного назначения), либо законодательство должно было предусматривать возможность получения земель лесного фонда фермерскими хозяйствами в бессрочное наследуемое пользование.
Судя по тому, что написано на странице 5 кассационной жалобы, Вы обосновываете скорее второй вариант. Однако Ваше утверждение о том, что «монополия государства на леса была прекращена» – во всяком случае, по состоянию на 09 июля 1990 года – фактически ничем не обосновано.
Вы пишете, что Декларация о государственном суверенитете приостановила действие на территории РСФСР союзного законодательства. Однако она приостановила действие только тех актов СССР, которые вступили в противоречие с суверенными правами РСФСР. Из этого еще не следует, что Основы лесного законодательства СССР не следует толковать как предусматривающие – с этого момента – отнесение всех российских лесов к государственному лесному фонду, но уже РСФСР, а не СССР.
Более того, Лесной кодекс РСФСР, содержащий абсолютно те же самые нормы, что и Основы, был прямо признан утратившим силу только Постановлением Верховного Совета РФ от 06 марта 1993 года N 4616-1. Это также подтверждает, что по состоянию на 09 июля 1990 года РСФСР сохраняла все земли лесного фонда, находящиеся на ее территории, в своей собственности.
Никакие другие акты, которые были бы приняты до 09 июля 1990 года и свидетельствовали бы о возможности получения в бессрочное наследуемое пользование именно земель лесного фонда, Вами не называются. Все акты, принятые позже, могут обосновывать лишь наличие или отсутствие у администрации права на продажу земельных участков, которая имела место позже, но не право на их передачу фермерам в бессрочное наследуемое пользование, которая имело место в 1990 году.
Кроме того, – что не менее важно, – из решения от 09 июля 1990 года не следует, что фермерам предоставляются земли лесного фонда. Напротив, им предоставляются земли запаса, то есть другой категории. Никакие цели использования предоставляемых земель, которые касались бы ведения лесного хозяйства, также в решении не упоминаются.
Обосновать второй вариант проще. Во всяком случае, формально. Как следует из Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 апреля 1990 года, именно городским советам народных депутатов, к которым относился Н-ский совет, было предоставлено право принимать решения как о прекращении прав владения или пользования земельными участками, независимо от видов угодий, в случаях, в частности, добровольного отказа от участков, нерационального их использования и неиспользования в течение определенного срока, так и о предоставлении их во владение и пользование крестьянским хозяйствам и для других сельскохозяйственных нужд с промежуточным переводом в земли запаса. Решение от 25 апреля 1990 года, принятое почти сразу после издания этого Указа, абсолютно полностью ему соответствует. Более того, земли запаса – это категория земель, отличная от земель лесного фонда. Никакого исключения для земель лесного фонда в Указе не сделано. Кроме того, Земельный кодекс РСФСР 1970 года, действовавший в 1990 году, в статье 5 предусматривал, что перевод земель из одной категории в другую производится в случае изменения основного целевого назначения, решение об этом принимается органами, принимающими решение о предоставлении этих земель. А таким органом по Указу от 25 апреля 1990 года являлся городской совет народных депутатов. Из этого следует, что решение от 09 июля 1990 года – это решение одновременно и об изъятии земель, относившихся к землям лесного фонда, и об изменении их целевого назначения (поскольку они передавались фермерским хозяйствам) на земли сельскохозяйственного назначения с промежуточным переводом их в земли запаса, и о собственно передаче этих земель фермерам. Помимо этого Указ от 25 апреля 1990 года подтверждает, что речь идет о передаче земель именно для сельскохозяйственных нужд (а не для нужд лесного хозяйства), польку предусматривает право передачи земель «для ведения крестьянского хозяйства и других сельскохозяйственных нужд». Кстати, в Постановлении Совмина РСФСР от 10 мая 1990 года N 146 среди органов, которым поручено выявлять неиспользуемые и нерационально используемые земли для передачи крестьянским хозяйствами и для других сельскохозяйственных нужд, названо и Министерство лесного хозяйства РСФСР. Наконец, Основы законодательства СССР и союзных республик о земле, принятые 28 февраля 1990 года, предусматривали, что земли лесного фонда могут быть предоставлены для сельскохозяйственных целей только во временное пользование. В рассматриваемом же случае они были предоставлены в бессрочное. А вот для земель, предоставляемых для ведения крестьянского хозяйства из земель запаса, такой оговорки нет. Более того, в статье 26 прямо указано, что «земельные участки выделяются гражданам, как правило, единым массивом с расположенными на нем водными источниками и лесными угодьями».
Причем применительно к этой логике последующее законодательное регулирование значение уже не имеет. Если еще в 1990 году земли лесного фонда были надлежащим, т.е. предусмотренным действовавшим законодательством, образом переведены в земли сельскохозяйственного назначения (через предварительный перевод в земли запаса), а затем предоставлены фермерам именно как земли сельскохозяйственного назначения, то фермеры могли получить их в собственность (и затем продать Вам), а государство не могло считать их своими землями лесного фонда (со всеми вытекающими). Во всяком случае, иного никто не утверждал. И не называл законодательства, которое позже отменило бы какие-либо принятые ранее нормативные акты с приданием новым обратной силы. В то время как в кассационной жалобе с непонятной целью приводится (причем зачастую, к сожалению, лишь вскользь и в рамках не совсем очевидно логики) многочисленное законодательство, принятое после 1990 года (в рамках апелляционного определения ссылки на него понятны – суд пришел к выводу, что в 1990 году никакого изменения категории земель не было, а потому рассматривал, не было ли его позже).
Конечно, в кассационной жалобе упоминается Указ от 25 апреля 1990 года, написано, что решение от 09 июля 1990 года полностью ему соответствует, однако полного обоснования фактически нет. В частности, не сказано, что этим решением изменена категория земель, вывод о неизменности которой (отсутствии законного решения об изменении категории в какой бы то ни было момент до продажи участков в 2011—2012 годах) является ключевым в апелляционном определении. Кроме того, не обосновано, что Городской совет имел право изменить категорию земель.
Соответственно, конечно, в жалобе в ЕСПЧ можно писать о том, что фактически все это подразумевалось в кассационной. Однако он может не согласиться с этим и посчитать, что внутренние средства правовой защиты не были исчерпаны должным образом в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции. А их исчерпание является одним из условий приемлемости жалобы.
Второй (альтернативный) вариант обоснования нарушения права на уважение имущества – это обоснование того, что – даже если суд апелляционной инстанции следовал закону – в любом случае имела место ошибка со стороны властей, они в течение долгого времени не предпринимали никаких действий, чтобы исправить ее, они позволили фермерам приобрести имущество, а Вам – приобрести это имущество у них, на каждом этапе проверяя законность сделок, однако никаких проблем не обнаружили. И в итоге своим решением они возложили на Вас, как нового собственника, чрезмерное индивидуально бремя ответственности за свои собственные ошибки. Речь идет о логике, схожей с использованной ЕСПЧ, например, в Постановлении по делу «Гладышева против России» (Gladysheva v. Russia, жалоба N 7097/10) от 06 декабря 2011 года, а также в оглашенном на днях Постановлении по делу «Албергас и Арлаускас против Литвы» (Albergas and Arlauskas v. Lithuania, жалоба N 17978/05) от 27 мая 2014 года. Я не буду останавливаться подробно на обосновании этого вида нарушения, чтобы не тратить ни Ваши деньги, ни свое время, пока Вы не решили, обращаться ли в ЕСПЧ. В любом случае, подготовить такое обоснование можно.
Что же касается права на справедливое судебное разбирательство, то речь можно вести лишь о нарушении права на мотивированное судебное решение и связанные с ним права на тщательное рассмотрение значимых аргументов стороны в процессе и отсутствие произвола. Однако сразу скажу, что такого рода нарушения ЕСПЧ признает очень редко.
Более того, Вы должны понимать, что уже несколько лет ЕСПЧ чрезвычайно перегружен. В немалой степени именно российскими жалобами. Те жалобы, которые несколько лет назад могли быть более или менее тщательно рассмотрены по меньшей мере на предмет приемлемости, сегодня уходят в корзину. Нарушения, о которых речь идет в Вашем деле, низкоприоритетные (высокоприоритетными считаются жалобы на нарушения права на жизнь, права не подвергаться пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению и наказанию, на нарушения некоторых прав детей, а также права на физическую свободу в ряде аспектов, равно как на ряд системных, структурных проблем, в то время как в Вашем случае речь в самом идеальном варианте можно вести лишь о единичном, т.н. «изолированном» нарушении). На первом этапе разбирательства в ЕСПЧ решения по жалобам фактически принимают юристы Секретариата. Лишь в одном случае из 15000 (пятнадцати тысяч) единоличный Судья не соглашается с предложением юристов признать жалобу против России неприемлемой на первом же этапе производства (это конкретная цифра, опубликованная ЕСПЧ). Решения о признании жалобы неприемлемой на первом этапе не мотивируются, более того, они вообще не имеют текста. В Вашем случае ни о каких радужных перспективах говорить невозможно. Я могу лишь сказать, что имеется некоторая возможность обосновать нарушения, о которых написано выше, но на сегодняшний день ЕСПЧ не готов (и просто физически не может) рассмотреть все жалобы действительно содержательно, поэтому он вынужден рассматривать высокоприоритетные, а с остальным, зачастую, поступать, возможно, не совсем справедливо. Все это Вам нужно понимать, чтобы решить для себя, готовы ли Вы в принципе обращаться в ЕСПЧ, принимая во внимание риски признания жалобы неприемлемой даже без предоставления мотивировки. По состоянию на этот год более 93% российских жалоб признаются неприемлемыми сразу же.
Кроме того, отдельная проблема заключается в том, что если ЕСПЧ сочтет, что обращение с кассационными жалобами по действующему ГПК РФ не представляет собой внутреннего средства правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, то он просто признает Вашу жалобу поданной с пропуском шестимесячного срока (который в этом случае будет считаться истекшим 13 мая 2014 года), то есть объявит ее неприемлемой по одной только этой причине. На сегодняшний день ЕСПЧ так и не высказался по этому вопросу. Читайте об этом в соответствующем разделе сайта. К написанному там добавлю, что к сегодняшнему дню ЕСПЧ коммуницировал три жалобы, в рамках которых прямо поставлен соответствующий вопрос (что такое коммуницирование, можно прочитать здесь), причем одна из них должна бы быть признана неприемлемой, если обращение в суды кассационной инстанции по ГПК РФ в действующей редакции представляет собой внутреннее средство защиты, т.к. заявитель к нему не прибег, а две другие, напротив, должны бы быть признаны неприемлемыми, если не представляет, т.к. эти жалобы поданы более чем через шесть месяцев с момента вынесения апелляционных определений (т.е. имеет место ситуация, подобная Вашей). Плюс еще одна жалоба, поданная довольно давно, была раньше всех названных дополнительно коммуницирована с постановкой соответствующего вопроса. Но ни по одной из этих жалоб решения пока нет.
Признаков других нарушений, во всяком случае, таких, в отношении которых были бы исчерпаны внутренние средства правовой защиты, я не усматриваю. В частности, я не усматриваю признаков пристрастности эксперта. Тот факт, что он работает на государство, сам по себе о его пристрастности не свидетельствует (см., например, Решение ЕСПЧ по делу «Эммануэлло против Италии» (Emmanuello v. Italy, жалоба N 35791/97) от 31 августа 1999 года). Что же касается рассмотрения дела административной коллегией, то Вы сами прямо пишете, что не заявили судьям отвод, то есть не исчерпали внутренних средств правовой защиты (см. Постановление ЕСПЧ по делу «Шейдаев против России» (Sheydayev v. Russia, жалоба N 65859/01) от 07 декабря 2006 года (пункт 68) и Решение по вопросам приемлемости жалобы «Посохов против России» (Posokhov v. Russia, N 63486/00) от 09 июля 2002 года).
