Сегодня ЕСПЧ опубликовал факты дела по жалобе Алексея Навального, о коммуникации которой было сообщено 19-го апреля.
Из опубликованных фактов можно узнать, в частности, из чего исходил ЕСПЧ, когда решил применить 16 февраля 2021 г. такую обеспечительную меру как немедленное освобождение Алексея Навального. Вот эта часть фактов (здесь и далее – в моём переводе):
«24. 26 января 2021 г. [российские] власти ответили [на вопросы ЕСПЧ, которые он поставил перед ними после запроса Алексеем Навальным обеспечительных мер], что заявитель находится в одиночном заключении в «должным образом охраняемом» месте, в камере с видеонаблюдением. Они уточнили, что у него есть холодильник, чайник, горячее и холодное водоснабжение и телевизор. Они указали, что в заключении заявителя несколько раз посещали его адвокаты и члены общественной наблюдательной комиссии; что он имел возможность получать корреспонденцию и звонить по телефону; что он был осмотрен врачом и не жаловался на условия его содержания.
25. 03 февраля 2021 г. заявитель представил свои комментарии. Он указал, что условия содержания под стражей, как они описаны [российскими] властями, не могут гарантировать его безопасность. Что касается видеонаблюдения, то он утверждал, что наличие такового в прошлом не предотвращало другие попытки и убийств, и самоубийств в том же самом учреждении. Более того, это не представляет собой достаточную защиту от преступников, подобных тем, которые были причастны к нападению [на него] в августе 2020 г. с применением химического оружия, которое повсеместно незаконно и в целом недоступно. Тех людей, которые, по его мнению, являлись агентами государства, эти меры безопасности не остановили бы. Он обвинил власти в недобросовестности и многократных случаях нарушений его прав человека, некоторые из которых уже были рассмотрены Судом, и, в качестве самого свежего примера, в отказе провести уголовное расследование попытки его убийства в августе 2020 г. Он утверждал, что что в заключении его жизнь и здоровье находились в непосредственной угрозе, поскольку он остаётся под контролем властей, которые преследовали его и членов его семьи».
Из опубликованных фактов также известно следующее о реакции российских властей на применение ЕСПЧ обеспечительных мер:
«28. 22 февраля 2021 г. российские власти попросили Суд отменить решение от 17 февраля 2021 г. (речь явно идёт о решении от 16 февраля, о котором было сообщено 17-го – О.А.) на том основании, что утверждения заявителя не подтверждались доказательствами, были политически мотивированными и, принимая такое решение, Суд нарушил принцип субсидиарности и действовал ultra vires [с превышением полномочий]».
Наконец, в опубликованных ЕСПЧ фактах написано об условиях содержания Алексея Навального и (не)предоставляемой ему медицинской помощи. При этом ЕСПЧ уже учёл позицию властей, которые имели возможность высказаться по этим вопросам ещё до коммуникации:
«31. 25 февраля 2021 г. заявитель был переведен из СИЗО-1 в учреждение, данные о котором не были сообщены. Ни его семья, ни его адвокаты не имели никакой информации о его местонахождении или не контактировали с ним до 03 марта 2021 г. В указанный день адвокаты обнаружили его в СИЗО-3 Владимирской области.
32. Со слов заявителя, условия содержания в СИЗО-3 были плохими: не было доступа к питьевой воде, еда была крайне скудной; он не мог покупать продукты в магазине учреждения в течение восьми дней, так как денежные средства не были переведены с его счета в СИЗО-1 на счет в СИЗО-3. Адвокатам было разрешено посещать его ежедневно, но каждый день им приходилось ждать несколько часов, прежде чем встретиться с ним.
33. Со слов заявителя, с 25 февраля по 11 марта 2021 г. он несколько раз обращался к сотрудникам СИЗО-3 с просьбой оказать ему медицинскую помощь в связи с болями в спине. Эти запросы отклонялись. По утверждениям [российских] властей, заявитель не жаловался на боли в спине во время пребывания в СИЗО-3.
34. 05 марта 2021 г. адвокат заявителя обратился к сотрудникам СИЗО-3 с просьбой разрешить доступ к врачу, неврологу по выбору заявителя, для его осмотра. На этот запрос не было дано никакого ответа.
35. 11 марта 2021 г. заявитель был переведен из СИЗО-3 в учреждение, данные о котором не были сообщены. Ни его семья, ни его адвокаты не имели никакой информации о его местонахождении и не контактировали с ним до 15 марта 2021 г. В указанный день адвокаты обнаружили его в исправительной колонии ИК-2 Владимирской области (ФКУ ИК-2 УФСИН России по Владимирской области – далее «ИК-2»). В тот же день они посетили заявителя в этом учреждении. Это и последующие свидания заявителя с адвокатами не были конфиденциальными.
36. Со слов заявителя, в ИК-2 ему обрили голову, ему приказали носить тюремную униформу, его переписка с внешним миром и возможность получения посылок были строго ограничены. В течение ночи он подвергался ежечасным проверкам, в ходе которых надзиратель входил в его камеру, направлял на него видеокамеру и объявлял, что заявитель присутствует. Эта процедура проводилась потому, что заявитель был поставлен на учет как лицо, склонное к побегу. Со слов заявителя, ночные проверки проводились в дополнение к постоянному видеонаблюдению посредством видеокамеры, размещенной над его кроватью, в то время как дневные проверки проводились каждые два часа. Заявитель также ссылался на сильное психологическое давление со стороны сотрудников учреждения напрямую или через других заключенных. Он ссылался на показания бывших заключенных того же исправительного учреждения, подтверждающие его версию. Они подтвердили наличие в ИК-2 ограничений и практик, не типичных для учреждений общего режима, в частности, ежечасных ночных проверок заключенных, поставленных на учет как склонных к побегу, обривание головы, запрещение задержанным смотреть в глаза друг другу, принуждение их к бессмысленные повторяющимся действиям, выполняемым с определенной скоростью, требование сохранять определенную позу для каждого вида деятельности, изоляция их от внешних контактов, запрещение или очень редкие разрешения на семейные свидания; ИК-2 не подключен к общей системе электронной переписки для заключенных; в любое свободное время задержанные обязаны сидеть перед выбранными для них телепрограммами.
37. [Российские] власти утверждали, что ночные проверки заявителя проводились таким образом, чтобы не разбудить его.
38. При переводе в ИК-2 12 марта 2021 г. заявитель сообщил сотрудникам учреждения о своих проблемах со здоровьем. Ежедневно он просил их оказать ему медицинскую помощь и позволить выбранному им медицинскому специалисту осмотреть его. По информации [российских] властей, 12 марта 2021 г. ему было рекомендовано соответствующее лечение, но он отказался.
39. 16 марта 2021 г. адвокаты заявителя направили в ИК-2 еще одно ходатайство о проведении осмотра заявителя независимым медицинским специалистом. На их запрос не ответили.
40. 19 марта 2021 г. заявитель был осмотрен неврологом пенитенциарной медицинской службы, который сообщил заявителю, что диагноз и [прописанное] лечение будут указаны в его медицинской карте. Заявителю не сообщали о его диагнозе до 30 марта 2021 г., до этого дня он получал две таблетки «Ибупрофена» в день и гель «Ибупрофен». По утверждениям [российских] властей, невролог из пенитенциарной медицинской службы дал заявителю рекомендации по амбулаторному лечению и проведению магнитно-резонансной томографии (МРТ).
41. Со слов заявителя, его состояние ухудшалось. Он страдал от сильной боли в спине, жжения в правом бедре, онемения и холода в нижних конечностях и невозможности ходить из-за отсутствия контроля над правой ногой.
42. 24 марта 2021 г. заявитель был доставлен в медицинское учреждение, данные о котором не были сообщены и, которое, по утверждению [российских] властей, не относилось к пенитенциарной системе, для проведения МРТ. Адвокаты заявителя не были проинформированы об этой процедуре. Результаты процедуры не сообщались ни заявителю, ни его адвокатам до 30 марта 2021 г.
43. По утверждениям [российских] властей, 25 марта 2021 г. заявитель был на приеме у невролога, который скорректировал назначенное лечение. Они уточнили, что прописанные лекарства, в том числе противовоспалительные, обезболивающие и витамины, имеются в медсанчасти пенитенциарного учреждения.
44. 22 марта 2021 г. адвокат заявителя, г-н К., подал жалобу начальнику ИК-2, в которой поставил под сомнение законность таких действий в отношении заявителя как обривание головы, задержки на 4-5 часов до свиданий с адвокатами в ущерб его праву на четырехчасовые свидания, разрешенные законом, несоблюдение конфиденциальности таких свиданий, предоставление учреждением недостаточного питания и отказ позволить заявителю употреблять свою собственную еду, полученную в посылках, лишение возможности непрерывного сна из-за ежечасных проверок, отказ сообщить семье заявителя о его переводе в ИК-2, отсутствие медицинской помощи при постоянных болях в спине и оскорбления, например, когда персонал учреждения кричал на заявителя в присутствии его адвокатов.
45. 25 марта 2021 г. заявитель подал жалобу начальнику ИК-2 с копией начальнику ФСИН России и Генеральному прокурору, где утверждал, что его здоровье серьезно ухудшилось из-за отказа в оказании медицинской помощи и отказа разрешить независимую медицинскую помощь, на которую, как он считал, он имел право по закону. Он попросил разрешить медицинскому специалисту по своему выбору лечить его и получить передачи с необходимыми лекарствами.
46. В тот же день заявитель подал жалобу начальнику ФСИН России с копией Генеральному прокурору на лишение его сна в результате ежечасных проверок. Он указал, что правила учреждения гарантируют всем заключенным непрерывный восьмичасовой сон. В том же письме он жаловался на то, что получил предупреждение за то, что вставал с постели утром за десять минут до подъёма.
47. 25 марта 2021 г. адвокаты заявителя подали жалобу Генеральному прокурору, где указывали, среди прочего, на непредоставление заявителю медицинской помощи, продолжающееся лишение сна и препятствие доступу его адвокатов в ИК-2. В тот же день они подали аналогичные жалобы прокурору Владимирской области, начальнику ФСИН России, начальнику ФСИН Владимирской области и Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации.
48. 30 марта 2021 г. заявителю сообщили о его диагнозе и назначенном лечении. В тот же день адвокаты заявителя проконсультировались с независимым неврологом по вопросу о том, соответствует ли назначенное лечение диагностированному состоянию. По утверждению [российских] властей, в тот же день в Национальный медицинский исследовательский центр травматологии и ортопедии им. Пирогова (так в тексте — О.А.) был направлен запрос о консультации заявителя медицинскими специалистами, независимыми от пенитенциарной системы, и Центр дал предварительное согласие.
49. В неизвестный день доктор Б., невролог Института клинической медицины им. Склифосовского Первого Московского государственного медицинского университета Министерства здравоохранения РФ, дал рекомендации по изменению назначенного заявителю лечения, проведению дополнительных обследований и анализов, а также созыву врачебную комиссии или консилиума для определения дальнейшего лечения по результатам анализов. 31 марта 2021 г. адвокат заявителя подал ходатайство и.о. начальника медицинской службы ФСИН России с копией начальнику ИК-2 о выполнении вышеуказанных рекомендаций специалиста.
50. В тот же день, 31 марта 2021 г., заявитель начал голодовку с требованием доступа к медицинской помощи независимого специалиста.
51. По утверждениям [российских] властей, состояние здоровья заявителя и его лечение в настоящее время оцениваются как удовлетворительные; ночные проверки проводятся без пробуждения заявителя; он регулярно встречается со своими адвокатами и не подавал никаких жалоб в отношении опасений за его личную безопасность».
ЕСПЧ также опубликовал сегодня информацию о том, что 23-го апреля он дополнительно поставил перед сторонами разбирательства вопросы о том, нарушается ли статья 34 Конвенции, гарантирующая право на беспрепятственное обращение в ЕСПЧ, в результате ограничений на свидания Алексея Навального со своими адвокатами, в т.ч. из-за нарушения конфиденциальности этих свиданий.
Нет, не должен. Может, но не должен.
