Жалоба на отмену в порядке «новой кассации» вступивших в законную силу судебных актов. Заказчик проверки жалобы: адвокат.
А.А.!
При обосновании нарушения принципа правовой определенности Вы исходите из того, что вступившие в законную силу судебные акты представляют собой res judicata. Однако из практики ЕСПЧ это не следует. Из нее вытекает, что res judicata – это всегда вступивший в законную силу судебный акт. Но не любой вступивший в законную силу судебный акт – это res judicata. Так, например, в Постановлении ЕСПЧ по делу «Сергей Золотухин против России» (Sergey Zolotukhin v. Russia, жалоба N 14939/03) от 10 февраля 2009 года (пункт 107) указано, что решение считается res judicata, если на национальном уровне нет внутренних средств правовой защиты от него (от нарушений, которые могли быть допущены при его принятии, в рамках производства, завершившегося его принятием) либо такие средства исчерпаны (или истек срок на то, чтобы прибегнуть к таким средствам). Исключительные средства правовой защиты (extraordinary remedies) при этом не учитываются (там же, пункт 108).
Конечно, это толкование дается применительно к статье 4 Протокола N 7 к Конвенции и взято из Пояснительной записки к этому Протоколу, положения которой основаны на Европейской конвенции о международной действительности судебных решений по уголовным делам 1970 года. Однако, например, Постановлением ЕСПЧ по делу «Пениас и Ортмайр проти в Австрии» (Penias and Ortmair v. Austria, жалобы NN 35109/06 и 38112/06) от 18 октября 2011 года (пункты 55, 60, 62—69) подтверждается, что аналогичной логике ЕСПЧ следует и применительно к жалобам на нарушение принципа правовой определенности отменой окончательного (предположительно окончательного), т.е. res judicata, решения по делу.
Более того, из практики применения пункта 1 статьи 35 Конвенции следует, что окончательным решением по делу в смысле этой статьи признается решение, в отношении которого нет обычных средств правовой защиты, или решение, принятое по результатам обращения к внутренним средствам правовой защиты (последнему из них, если их несколько). Таким образом, окончательное решение по делу в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции – это то же самое, что res judicata (с оговоркой, что решение, в отношении которого есть внутренние средства правовой защиты, но они не исчерпаны надлежащим образом и возможность их исчерпания утрачена, не признается окончательным решением – именно в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, поскольку эта статья также требует исчерпания внутренних средств правовой защиты, — но при этом является res judicata). Это подтверждается мотивировкой названного выше Постановления по делу Пениаса и Ортмайра.
Из этого следует, что отмена президиумом горсуда решения районного суда и апелляционного определения горсуда нарушает принцип правовой определенности лишь в том случае, если имеет место res judicata.
Также из написанного следует, что res judicata не имеет места, если после апелляционной инстанции на национальном уровне имеются средства правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, т.е. сторонам разбирательства доступны обычные, не исключительные средства правовой защиты.
Однако ЕСПЧ к настоящему моменту не высказал своего мнения о том, так ли это.
Все Постановления ЕСПЧ по российским делам, которыми признаны нарушения принципа правовой определенности в связи с отменной вступивших в законную силу судебных актов в отсутствие оправдывающих это оснований, касаются отмены таковых в порядке надзора в смысле ГПК РФ и УПК РФ в редакциях, действовавших до 01 января 2012 и 01 января 2013 года соответственно.
Как Вы справедливо указываете в пункте 15.14. своей жалобы, Решением по делу «Мартынец против России» ЕСПЧ действительно признал, что обращение в надзор в порядке, предусмотренном ГПК РФ в редакции (в соответствующей части) ФЗ N 330-ФЗ от 04 декабря 2007 года, не представляет собой внутреннего средства правовой защиты. Однако Ваше утверждение: «ничего по сути этого вопроса не изменилось и с переименованием «надзора» в «кассацию», — фактически не обосновано.
Хотя Комитет Министров, как Вы пишете, и выражал обеспокоенность тем, что один и тот же суд может рассматривать одно дело в двух инстанциях, вышестоящих по отношению к суду первой инстанции, и эта специфика сохранилась применительно к «новой кассации» (и «новому надзору»), в своем решении по делу Мартынец против России ЕСПЧ не предъявляет явные претензии к этому.
Количество инстанций, в которых дело может быть пересмотрено после вступления в силу актов судов первой и второй инстанций, фактически сокращено. Несмотря на то, что их осталось 3, если по первой инстанции решение вынесено районным судом (5, если условно считать инстанцией обращение к Председателю Верховного Суда РФ), их использование применительно к конкретному делу теперь иное. В частности, применительно к делу, которого касается Ваша жалоба, доступны только 2 инстанции (3, если считать обращение к Председателю Верховного Суда РФ). Именно столько их, кстати, в настоящее время в арбитражных судах (это ФАС и ВАС РФ). Однако ЕСПЧ признает именно обращение в ВАС РФ последним внутренним средством правовой защиты. Т.е. у него нет претензий именно к тому, что инстанций, которые могут рассмотреть жалобу на вступившие в законную силу судебные акты, больше одной.
Более того, откорректированы и основания обращения с кассационной и надзорной жалобами. Вы заявляете, что «в недостаточной степени конкретизировано понятие «существенное нарушение норм материального или процессуального права», однако доказательств этому не приводите. При этом ЕСПЧ рассматривает в качестве национального закона не только сам ГПК РФ, на который Вы ссылаетесь, но и сложившуюся судебную практику, разъяснения Верховного Суда РФ и толкование Конституционного Суда РФ. На чем основаны претензии, сформулированные в подпункте (d) пункта 15.13. жалобы, непонятно.
При этом в жалобе фактически проигнорированы все отличия «старого надзора», по поводу которого высказался ЕСПЧ, и «новой кассации» (и «нового надзора»). Т.е. речь идет только о том, что между ними общего (или предположительно общего).
Что обосновывается в пункте 15.16. жалобы со ссылкой на Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 года N 1-П, непонятно. Особенно в силу того, что речь идет об арбитражных судах, о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельства, что с точки зрения практики ЕСПЧ имеет свою специфику, и Конституционный Суд РФ, в т.ч. в процитированной Вами части, указывает, что далеко не каждая отмена вступившего в законную силу судебного акта нарушает принцип правой определенности, что соответствует и практике ЕСПЧ.
Все выводы в пункте 15.17. жалобы фактически являются произвольными: пункт (а), поскольку ЕСПЧ не предъявлял прямо такой претензии в Решении по делу «Мартынец», остальные пункты – поскольку из жалобы вообще непонятно, на каком основании Вы делаете подобные выводы, не приводя ни соответствующие решения ЕСПЧ, ни какие-либо иные источники права (причем неясно, какие источники в принципе могли бы подтвердить подобные выводы, в которых нарисована столь конкретная желаемая процедура пересмотра вступивших в законную силу судебных актов). Применительно к написанному в пункте (f) добавлю, что на принятие решения о передаче дела на рассмотрение суда кассационной инстанции гарантии пункта 1 статьи 6 Конвенции вообще не распространяются, если допустить, что после вынесения апелляционного определения дело считается res judicata, что Вы сами же утверждаете, т.к. такое решение о передаче само по себе не влияет на судьбу спора о гражданских правах и обязанностях, которая на этот момент окончательно определена в смысле res judicata (см. обоснование ниже применительно к такому же выводу на случай, когда суд в рамках исключительной процедуры оставляет вступившие в законную силу судебные акты без изменения).
Более того, от ряда проблем «старого надзора» в редакции, вступившей (в соответствующей части) в силу 01 января 2012 года, ГПК РФ избавлен. Ликвидированы особые полномочия председателей судов уровня субъекта федерации, фактически уменьшено количество «ступеней» пересмотра вступивших в законную силу судебных актов, значительно, в частности, за счет разъяснений, данных Верховным Судом РФ и Конституционным Судом РФ, уточнен порядок исчисления срока на обращение в суды кассационной инстанции (в т.ч. к Председателю Верховного Суда РФ), пусть у Председателя Верховного Суда РФ и его заместителей и остались особые полномочия.
Причем в принципе ЕСПЧ может признать, что внутренним средством правовой защиты является только обращение в президиум горсуда (когда это возможно) или в президиум горсуда и Верховный Суд РФ в порядке кассации (когда это возможно), не признав при этом таковым обращение к Председателю Верховного Суда РФ.
Кроме того, 11 марта 2013 года ЕСПЧ коммуницировал властям РФ жалобу «V.P. против России» (N 61362/12), поставив перед сторонами, в частности, вопрос о том, является ли решение суда первой инстанции, оставленное без изменения апелляционным определением, принятым по результатам рассмотрения жалобы, поданной в порядке, предусмотренном ГПК РФ в редакции (в соответствующей части), вступившей в силу 01 января 2012 года, окончательным решением по делу, попросив также представить решение суда кассационной инстанции, если таковое имеется. Из этого следует, что вероятность признания ЕСПЧ обращения с кассационной жалобой по меньшей мере в президиум регионального суда вполне разумна. Повторюсь, что применительно к производству в арбитражных судах ЕСПЧ еще в 2009 году пришел к выводу, что обращение в ВАС РФ представляет собой внутреннее средство правовой защиты, т.е. именно решение ВАС РФ является окончательным решением по делу в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции (конечно, когда ВАС РФ в принципе может признать и исправить нарушение, о котором идет речь). В то время как решения арбитражных судов первой инстанции вступают в силу после обращения в ААС, если в результате этого они оставлены без изменения (или изменены, но не отменены). Другими словами, производство в арбитражных судах – это пример того, когда в результате вступления в силу судебных актов дело не считается res judicata, т.к. после этого на национальном уровне имеются еще средства правовой защиты. И подобный вывод может следовать из признания ЕСПЧ обращения в суды кассационной инстанции в порядке, предусмотренном ГПК РФ в редакции, вступившей в силу 01 января 2012 года, внутренним средством правовой защиты (или хотя бы обращение в президиум регионального суда, когда это возможно).
Конечно, возможно, Вы не хотите включать в жалобу подробное обоснование того, что в результате вынесения решения суда первой инстанции, оставленного без изменения апелляционным определением, имеет место res judicata. В т.ч. по той причине, что ЕСПЧ может рассмотреть соответствующий вопрос применительно к другой жалобе раньше, чем у него дойдут руки до Вашей. Однако в этом случае я рекомендую подумать над тем, чтобы полностью исключить из жалобы обоснование претензий к «новой кассации», просто заявив, что, по Вашему мнению, в результате оставления апелляционным определением без изменения решения суда первой инстанции имел место res judicata. Либо же в жалобу необходимо включать серьезное обоснование этого. Написанное сейчас таковым не выглядит и только отвлекает от сути жалобы.
Далее. В своей жалобе Вы пытаетесь обосновать два нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции, однако фактически ведете речь только об одном нарушении.
Принцип верховенства права, упомянутый в преамбуле Конвенции, в свете которого, по мнению ЕСПЧ, должны интерпретироваться гарантированные ей права, включает в себя, в частности, принцип правой определенности, одним из аспектов которого является принцип res judicata. Именно это написано в пункте 15.5. жалобы.
И именно нарушение принципа правовой определенности Вы обосновываете в пунктах 15.2.—15.18. жалобы.
Однако в пункте 15.19., начинающемся словами: «Другой, не менее важный, аспект нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении заявителя состоит в нарушении судом кассационной инстанции принципа правовой определенности», — вновь обосновывается то же самое нарушение, как если бы ранее шла речь о чем-то другом. Но ни о чем другом речи не шло.
О том, что Вы ведете речь о двух нарушениях, также свидетельствуют пункты 19.1.—19.2. жалобы.
Вместе с тем само по себе существование (сохранение) возможности обжалования и отмены вступивших в законную силу судебных актов, даже когда они являются res judicata, не может являться нарушением пункта 1 статьи 6 Конвенции. И ранее применительно к «старому надзору» ЕСПЧ никогда не признавал само существование такой возможности нарушением. Таковым может быть лишь применение соответствующих положений закона, которое привело к нарушению принципа правовой определенности, для обоснования чего необходимо, в частности, обосновать, что «новая кассация» (как и «старый надзор») не представляет собой внутреннего средства правовой защиты, является исключительной процедурой.
Поэтому написанное в пункте 15.18. жалобы: «Исходя из того, что процедура кассационного пересмотра в судах общей юрисдикции в [РФ] не отвечает требованиям, установленным Конвенцией с учетом практики [ЕСПЧ], сам факт кассационного пересмотра дела заявителя… не отвечает критерию справедливости разбирательства дела, а значит, в отношении заявителя допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции», — не имеет смысла, если только «под кассационным пересмотром дела» не подразумевается отмена актов судов первой и второй инстанций, что вызывает сомнение, поскольку далее к такой отмене в отсутствие фундаментальных судебных ошибок предъявляется отдельная претензия.
Более того, если согласиться с тем, что обращение в суд кассационной инстанции представляет собой исключительную процедуру (а не внутреннее средство правой защиты; речь не о данном деле, а в принципе), то на разбирательство в суде кассационной инстанции, если бы оно завершилось оставлением решений судов первой и второй инстанций без изменения, вообще не распространялись бы гарантии пункта 1 статьи 6 Конвенции, без чего нарушить ее невозможно, поскольку в рамках этой процедуры не была бы затронута судьба гражданских правах и обязанностей, спор о которых остался бы res judicata. См., mutatis mutandis, Решения Комиссии по правам человека по делам «Х. против Австрии» (X. v. Austria, жалоба N 7761/77) от 8 мая 1978 года и «Руиз Матеос и другие против Испании» (Ruiz-Mateos and Others v. Spain, жалоба N 24469/94) от 2 декабря 1994 года, Решение ЕСПЧ по вопросам приемлемости жалобы «Рудан против Хорватии» (Rudan v. Croatia, жалоба N 45943/99) от 13 сентября 2001 года, Постановления ЕСПЧ по делам «Никитин против России»(Nikitin v. Russia, жалоба N 50178/99) от 20 июля 2004 года (пункт 60) и «Засурцев против России»(Zasurtsev v. Russia, жалоба N 67051/01) от 27 апреля 2006 года (пункт 62)).
Таким образом, речь идет об одном нарушении – отмене res judicata в отсутствие оснований, оправдывающих отступление от принципа правовой определенности. Поэтому содержание раздела II (пункта 15) жалобы в этой части нуждается в корректировке. Соответственно, должны быть откорректированы и пункты 19.1.—19.2. жалобы.
Кстати, по своему существу нарушение принципа правовой определенности применительно к праву на справедливое судебное разбирательство одновременно представляет собой нарушение права на уважение имущества (см., mutatis mutandis, Постановление ЕСПЧ по делу «Рахманова против Азербайджана» (Rahmanova v. Azerbaijan, жалоба N 34640/02) от 10 июля 2008 года (пункты 68—73)). Однако это нарушение в жалобе не заявлено. И еще, нарушение права на уважение имущества также может быть представлено как нарушение права на справедливое судебное разбирательство, в частности, права на тщательное рассмотрение критического (по изложенным ниже причинам) аргумента в пользу того, что квартира была выделена как квартира в общежитии в полном соответствии с действовавшим законодательством (см. пункт 15.25. этого образца жалобы).
Теперь что касается еще одного элемента обоснования того, что речь идет о нарушении принципа правовой определенности, — отсутствия обстоятельств, оправдывающих отступление от него.
Фундаментальные нарушения, как Вы называете их в пункте 15.8. жалобы (они же согласно пункту 15.19. фундаментальные судебные ошибки) действительно могут оправдать отмену res judicata, т.е. нарушения принципа правовой определенности в этом случае не будет. И я согласен с собственно выводом о том, что в материалах дела не усматривается оснований для разумного вывода о том, что президиум горсуда отменил судебные акты, выявив в них именно такого рода фундаментальные нарушения/ошибки.
Однако единственное обоснование того, что речь не идет о фундаментальных дефектах, содержится в пункте 15.8. жалобы (который, надо полагать, должен быть объединен с пунктом 15.19., т.к. они об одном и том же; это должно быть сделано в рамках приведения содержания пунктов 15.1.—15.22. к логике одного нарушения). Обоснование это заключается в том, что фундаментальными ЕСПЧ считает «прежде всего процессуальные нарушения». Однако остается вопрос о том, какие еще нарушения считаются фундаментальными, учитывая оборот «прежде всего». И ответа на этот вопрос в жалобе нет. (Хотя вообще-то ЕСПЧ иногда может заменить выражение «фундаментальные дефекты» на выражение «серьезные процессуальные дефекты («serious procedural defects»). И, кстати, Применительно к процитированному в пункте 15.7. жалобы Постановлению по делу «Кот против России» в переводе выражение «fundamental defect», являющееся специальным термином, употребляемым ЕСПЧ, необоснованно переведено как «существенные нарушения норм процессуального права».) Но без этого логика обоснования того, что нарушение не носит фундаментальный характер, нарушается, т.к. невозможно говорить о том, что нарушение не фундаментально, т.к. оно не относится лишь к тем, которые «прежде всего» (т.к. наряду с какими-то другими) считаются фундаментальными.
Здесь есть два варианта обоснования, если Вы действительно хотите обосновывать, что выявленные президиумом нарушения не являются фундаментальными. Необходимо либо достаточно исчерпывающе определять, что такое фундаментальные нарушения, либо прямо показать, что те конкретные нарушения, которые выявил президиум, точно не являются фундаментальными (в этом случае неважно, какие другие нарушения в принципе могут быть таковыми, т.к. это просто не относится к Вашей жалобе).
Первый путь не только сложен, но и практически невозможен. Ни фундаментальному дефекту, ни судебной ошибке, по мнению ЕСПЧ, не может быть дано исчерпывающего определения (см. Постановление ЕСПЧ по делу «Сутяжник против России» (Sutyazhnik v. Russia, жалоба N 8269/02) от 23 июля 2009 года (пункт 35)). Да, я говорю также о судебной ошибке (miscarriage of justice), т.к. она также может оправдать, — наряду с фундаментальным дефектом, — отступление от принципа правовой определенности. Однако этот термин используется ЕСПЧ практически только применительно к ошибкам, допущенным при принятии решения по существу предъявленного лицу уголовного обвинения, т.е. в том смысле, о котором идет речь в статье 3 Протокола N 7 к Конвенции (см., например, Постановление ЕСПЧ по делу «Ленская против России» (Lenskaya v. Russia, жалоба N 28730/03) от 29 января 2009 года (пункт 38)). Поэтому такого рода ошибки к Вашей жалобе отношения не имеют. Хотя для идеальной логики они стоят упоминания.
Второй путь представляется более простым, учитывая, что, отменяя акты судов первой и второй инстанций, президиум горсуда ссылается исключительно на «существенные нарушения норм материального права» (с. 5 постановления), в то время как из практики ЕСПЧ достаточно явно следует, что нарушения исключительно норм материального права фундаментальными не считаются (см. Постановления по делам «Зеленкевич и другие против России» (Zelenkevich and Others v. Russia, жалоба N 14805/02) от 20 июня 2013 года, «Лучкина против России» (Luchkina v. Russia, жалоба N 3548/04) от 10 апреля 2008 года (пункт 21), «Щурова против России» (Shchurova v. Russia, жалоба N 40713/04) от 29 марта 2011 года (пункт 22)).
И еще, с какой целью Вы пишете в пункте 15.8. жалобы, ссылаясь на Постановление ЕСПЧ по делу «Пшеничный против России», что только фактические ошибки, — т.е., как следует из указанного Постановления, ошибки в установлении фактов дела, которые не могли быть устранены в порядке обычного обжалования, поскольку выявлены после вступления решения в законную силу, могут оправдывать отступление от принципа правовой определенности, из жалобы непонятно, принимая во внимание, что в деле, которого касается Ваша жалоба, никакими ошибками установления каких бы то ни было фактических обстоятельств дела постановление президиума не обосновывается.
Наконец, какие нарушения права заявителя на справедливое судебное разбирательство, — а именно оно гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции, — допустила (или хотя бы могла допустить) администрация района, подавшая кассационную жалобу, к которой Вы предъявляете претензии в пунктах 15.20.—15.22. жалобы, неясно, особенно учитывая, что администрация, не являясь судом, в т.ч. в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции, не может рассмотреть по существу спор о гражданских правах и обязанностях в смысле того же пункта 1 статьи 6 Конвенции и, соответственно, право на справедливое судебное разбирательство также в принципе нарушить не может.
Что касается заявленного в жалобе нарушения права на уважение имущества, то содержательно с существом приведенного в пунктах 15.23.—15.33. жалобы нарушения я не вижу оснований не согласиться.
Однако обоснование этого нарушения не следует логике президиума горсуда, к которому предъявляются претензии.
Логика президиума, изложенная на страницах 4—5 его постановления, заключается в том, что отсутствует решение о предоставлении заявителю квартиры, поэтому ордер, выданный в отсутствие решения, не свидетельствует о наличии отношений, основанных на договоре социального найма, и потому неприменим трехлетний срок исковой давности; при том, что нуждающимся в улучшении жилищных условий заявитель не являлся, а потому не мог получить квартиру на праве социального найма при проведении организационных и юридических действий на основании Закона СПб N 497-54 (это представляется мне наиболее логичным объяснением того, что написано в абзацах 4—5 на странице 5 постановления). На аргумент об отсутствии у истца права на предъявление иска президиум не отвечает. Однако это можно объяснить его выводом о том, что квартира в общежитии надлежащим образом ОАО не предоставлялась, а потому невозможно вести речь о том, что только ОАО может быть надлежащим истцом. Я не веду речи об обоснованности этих выводов президиума, только о самой логике постановления.
Из этого следует, что ключевым, критическим выводом президиума является вывод о том, что квартира заявителю надлежащим образом не предоставлялась. Все остальные выводы вытекают из него. Поэтому претензии необходимо предъявлять именно к этому выводу, они должны быть явно видны и идти на первом (и едва ли не единственном) месте при обосновании нарушения права на уважение имущества. Относительно иных выводов достаточно объяснить, почему они вытекают из первого.
Однако претензии к этому основному выводу в жалобе, во-первых, разделены на расположенные в разных местах пункты – 15.28.(а). и 15.30. Причем пункт 15.28.(а) представлен не как претензия к президиуму, а как изложение «правильного» применения законодательства, с которым, в частности, согласились суды первой и второй инстанций. Во-вторых, эти выводы потерялись в обосновании нарушения права на уважение имущества. Более того, претензии к остальным выводам президиума, вытекающим из ключевого, изложены как самостоятельные в пунктах 15.31. и 15.32. и отчасти в пункте 15.28., который, повторюсь, значительно отличается от других, т.к. в нем не предъявляются претензии, не обосновываются нарушения, допущенные президиумом, а рассказывается о том, какие «правильные» выводы должны быть сделаны, в то время как ЕСПЧ по существу спор не рассматривает.
Наконец, я рекомендовал бы Вам подумать над заявлением о том, что речь идет не просто о нарушении президиумом законодательства, пусть и явном, но о произволе, что представляет собой самостоятельное нарушение. Произвол имеет место, когда выводы суда о наличии или отсутствии значимых фактов и (или) о содержании применимой (примененной) нормы права ни на чем не основаны.
В данном случае президиум горсуда утверждает, что приказ гендиректора ОАО о выделении квартиры нельзя рассматривать как решение о предоставлении работнику жилого помещения в общежитии в соответствии с нормами Примерного положения об общежитиях и ЖК РСФСР, не называя при этом, по сути, ни одного нарушения этих норм при приятии указанного решения гендиректором ОАО. Президиум ссылается на пункты 10 и 11 Примерного положения, но не указывает, чем конкретно они были нарушены. В частности, он не утверждает, что должно быть решение профсоюзного комитета, доказательств существования которого в ОАО нет, а тем более комитета давно ликвидированного комсомола. Он не утверждает, что было нарушено правило о минимальном размере предоставляемой жилой площади. И это явно не так. А больше ни о чем в указанных пунктах речи нет. Что касается ЖК РСФСР, то президиум ссылается лишь на неприменимую норму статьи 38 (не объясняя при этом, как, почему она может быть применена), а также на положения статьи 109, никаких признаков нарушения которой не усматривается и президиумом не называется.
На этом, собственно, обоснование нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции можно начать и закончить, добавив лишь, что все остальные выводы президиума следуют из его основного, а потому с ними отдельно спорить бессмысленно (поскольку никакого варианта обоснования нарушения права на уважение имущества, при котором можно было бы не согласиться с остальными выводами президиума, если признать законным и обоснованным первый, Вы в жалобе не приводите, причины чего понятны). Таким образом, Вы сможете значительно уменьшить жалобу и упростить читателю ее понимание.
Более того, в кассационной жалобе администрации обоснование вывода о том, почему квартира была выделена заявителю неправомерно, тоже отсутствует, т.е. невозможно говорить о том, что президиум просто согласился с доводами администрации, изложенными в ее жалобе.
Фактически за счет переписывания жалоба может быть сокращена примерно в три раза без потери значимой информации. И за счет этого она может стать куда более читабельной и понятной, особенно при четком следовании логике и разделении фактов, которые должны полностью уйти в раздел II (пункт 14), и обоснования нарушения, которое должно быть приведено только в разделе III (пункте 15), т.е. в разделе II (пункте 14) не должно быть ничего подобного написанному в последнем предложении пункта 14.35. (кстати, включая в пункты 14.34.—14.35. сведения об обращении в Верховный Суд РФ Вы фактически утверждаете, что это имеет какое-то значение, но иметь его оно может только в том случае, если обращение туда – это внутреннее средство правовой защиты, что противоречит Вашей жалобе, либо при предъявлении претензий к судье Верховного Суда РФ, о чем в жалобе речи не идет и что, кстати, предполагает обоснование того, что гарантии статьи 6 Конвенции распространяются на рассмотрение жалобы судьей, что также возможно только в случае, если обращение туда – это внутреннее средство правовой защиты).
Применимое национальное право и практика – это фактические обстоятельства дела, они обычно помещаются в разделе II (пункте 14 жалобы) после изложения всех конкретных обстоятельств данного дела. Аналогичным образом выполнены Постановления ЕСПЧ, в которых сначала излагаются фактические обстоятельства дела, потом применимое право и практика, а затем уже идет раздел «Право», в котором разрешаются вопросы о приемлемости жалобы и ее существе.
И еще небольшая рекомендация: начинать обоснование чего бы то ни было с указания на то, что доказывается. Например, только из пункта 15.14. становится ясно, что обосновывается в пунктах 15.2.—15.13. Соответственно, до пункта 15.14. это не очевидно, а после него хочется (возникает потребность) вновь перечитать пункты 15.2.—15.13. С другой стороны, во время их первого чтения сохраняется вопрос: что пытается обосновать автор?
В разделе IV (пункте 16) жалобы должно быть указано окончательное внутреннее решение в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, на что указывает название раздела. О том, что это такое, написано в самом начале. Таким образом, применительно к этой жалобе окончательным внутренним решением может быть только постановление президиума горсуда, если от допущенных им нарушений нет внутренних средств правовой защиты, определение судьи Верховного Суда РФ, если обращение в Верховный Суд РФ представляет собой внутреннее средство правовой защиты, решение, принятое Председателем Верховного Суда РФ (его заместителем), если допустить, что обращение к ним представляет собой внутреннее средство правовой защиты. Апелляционное определение окончательным внутренним решением по делу применительно к этой жалобе быть не может. Это очевидно хотя бы из того факта, что согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции жалоба должна быть подана в ЕСПЧ в течение 6 месяцев со дня вынесения окончательного решения по делу (конечно, если речь не идет о длящемся нарушении), а со дня вынесения апелляционного определения прошло больше 6 месяцев. Поэтому я настоятельно рекомендую Вам убрать из жалобы то, что написано в пункте 16.1., чтобы не смущать этим читателя, обращающегося к этому пункту едва ли не в первую очередь, чтобы понять, не пропущен ли срок на подачу жалобы, и откорректировать соответствующим образом то, что написано в пункте 16.2. (также поменяв нумерацию).
Вопреки требованиям пункта 11 Практического руководства по подаче жалобы, она не сопровождается кратким изложением ее содержания, хотя превышает по объему 10 страниц. В настоящее время это может является самостоятельным основанием для окончательного отказа в регистрации жалобы. Читайте об этом здесь. Незарегистрированная жалоба рассмотрена быть не может. Обратите внимание, что это – самая серьезная претензия к жалобе.
Вопреки требованиям пункта 12 того же Практического руководства приложения к жалобе не пронумерованы.
Более того, не пронумерованы ни страницы самой жалобы, ни страницы приложений к ней, несмотря на то, что в формуляре жалобы уже имеется нумерация страниц, а жалоба должна подаваться на формуляре (пункт 3 Практического руководства).
Наконец, в связи с тем, что невозможно со 100% уверенностью утверждать, что обращение к Председателю Верховного Суда РФ в порядке, предусмотренном частью 3 статьи 381 ГПК РФ, не будет признано ЕСПЧ внутренним средством правовой защиты, — пусть вероятность этого не велика, — я рекомендую Вам подумать над тем, чтобы подать соответствующую жалобу и впоследствии сообщить ЕСПЧ о результатах ее рассмотрения.
Если у Вас будут какие-то вопросы, пишите.
С уважением,
